Легенда о Фейлель

Конечно, спасая фотографа от гибели, Динаэль отдавал себе отчёт в том, что Тёмный Маг обязательно почует своего противника. Но не попытаться использовать шанс сохранить жизнь человеку, пусть и не симпатичному в своих поступках Дину, Верховный Маг не мог. Динаэль понимал, что только он узнал о готовящемся преступлении, и только он может защитить несчастного. И рассчитал Дин верно: он успел не дать фотографу погибнуть и успел исчезнуть раньше, чем Авенезер оказался способен начать поиски…

— 29 —

Прогулка пошла Эливейн на пользу.

Мадам Марис заметно оживилась, на щеках появился румянец. Она даже подшучивала над собой, когда Эшер терпеливо объяснял ей, что такое фотография, телевидение, радио, телефон.

— Ну, надо же! — внимательно выслушав мужа, воскликнула Элиза. — Как странно устроен человек! Как слаб он!.. Забыть всё, что является общеизвестным! Как младенец, начинать познавать мир с нуля!.. Мне жаль, Эш, — тихо закончила она, — что тебе приходится объяснять мне элементарные вещи…

— Ничего, милая, — улыбнулся Марис. — Мне даже приятно: ты очень внимательная ученица. И способная…

Здесь Эшер не врал: он, действительно, был восхищён тем, как быстро Эливейн схватывала новое, как легко осваивалась в совершенно незнакомом ей мире…

Попрощавшись с супругой до вечера, Эшер уехал на работу. А Элиза Марис осталась с мадам Вилей Оски — изучать модные журналы и смотреть телевизор, дабы вспомнить, как она считала, то, что её память почему-то решила не сохранять…

— 30 —

Эливейн осваивалась удивительно быстро.

Журналы мадам Элиза пролистывала не спеша, внимательно всматриваясь в лица моделей, их наряды и позы. Через два часа она, улыбнувшись, сказала своей служанке-подруге:

— Думаю, достаточно. Я поняла. Теперь мне легче будет подобрать себе в магазине то, что устроит меня и понравится Эшеру. Мне хочется, чтобы мой выбор соответствовал и его вкусу… Вы мне поможете, если я ошибусь, мадам Оски?

— Я постараюсь, — заверила Виля.

— 31 —

Потом до обеда смотрели телевизор. Новости, о животных, о детях, какую-то мелодраму и снова новости.

Новости вызвали у Эливейн слёзы. Она почему-то никак не могла смириться с тем, что ежедневно в мире гибнет столько людей: катастрофы, аварии, болезни… И это не считая неотвратимой человеческой старости… Эливь поразили сообщения о случайностях, халатности, ошибках, приводящих к ужасным последствиям…

Две передачи о животных немного утешили её: в одной просто рассказывали о жизни птиц степей, а в другой — о четвероногих друзьях людей: о собаках и лошадях попавших в добрые руки.

Дети вызвали умиление в сердце Эливейн, хотя кое-что осталось ей непонятным. Например, почему вообще у одного из маленьких героев передачи возникло желание посадить бабочку в банку: ведь наблюдать за насекомым, чего мальчику и хотелось, можно прямо на поляне…

Мелодрама тоже показалась Эливейн неплохо разыгранной, с хорошей идеей, но слишком упрощённой, словно создатели считали своих зрителей совсем примитивными для вещей более высоких…

— 32 —

Вечером мадам Марис сообщила супругу, что готова создать свой гардероб, что, кажется, она могла бы ездить верхом, что ей хочется попробовать рисовать и что, возможно, у неё были какие-то литературные наклонности, так как она чувствует необходимость выразить накопившееся на душе словами…

Эшер улыбнулся.

— Верхом ты ездить будешь, — кивнул он, — как только доктор разрешит. Твой конь, спокойный и покладистый, стоит на конюшне в спортивном клубе «Серебряная Подкова». Я подарил Лучистого тебе на свадьбу. Но ты ещё ни разу на него не села. Мне приятно, что ты, наконец, о нём вспомнила.

Эливейн тоже улыбалась. Она видела, что Эшер рад за неё. По крайней мере, ей так казалось…

— Теперь о рисовании, — Марис виновато взглянул на жену. — Твоя мастерская… сгорела… А я ничего не смыслю ни в красках, ни в холстах… Если ты чуточку потерпишь, то, как только позволит доктор, мы съездим в специализированный магазин, и ты сама всё выберешь.

— Спасибо, — кивнула Эливейн. — И не извиняйся. Ты же не виноват… А я поправляюсь, да? — спросила она, с надеждой глядя в его глаза. — Ведь получается, что я что-то вспомнила… о себе… о своих увлечениях?

— Конечно, милая, — Марис взял Эливейн за руки. — И ты обязательно вспомнишь всё.

Он наклонился к её лицу. Она покраснела и невольно вздрогнула… Нет, она не была готова — она стеснялась его… Видела его доброе к себе отношение, ценила его заботу и терпение, но… не могла поцеловать его… Хотя и считала своим мужем…

— Прости, — с болью прошептала она.

— Ничего, — заверил Эшер. — Я же говорил, что готов ждать столько, сколько понадобится… Просто помни, что я люблю тебя…

Эливейн тихонько кивнула…

— Кажется, ты что-то ещё говорила о ноутбуке? — спросил Марис.

— О чём? — не поняла Эливейн.

Эшер просто и толково рассказал супруге, что пишут теперь книги не пером на бумаге, как пару веков назад, а набирают текст на специальном приборе… Объяснения Мариса о том, что представляет собой компьютер и для чего он служит, повергли Эливейн в изумление. Она слушала очень внимательно, а потом спросила: