Легенда о Фейлель

Эливь проводила девочку опять в её комнату и уложила в постель. Потом, уже собираясь уходить, она наклонилась к самому ушку Эди и прошептала:

— Ты хотела знать, что меня беспокоит… То, чего не видишь, всегда пугает больше, моя крошка. Сломанную руку Эркеля не спрячешь, а рану на спине Элеля под одеждой не рассмотришь. И строишь догадки…

Эливейн улыбнулась.

— Но они оба живы. И… довольны своим первым делом. Так что всё хорошо… Спокойной ночи, солнышко, — тихо добавила она.

— Но… — не удержалась Эди, — …как ты догадалась?

— Я же мама, — ответила Эливь. — Я просто чувствую…

— 8 —

Эди снова закрыла глаза.

— Спокойной ночи, крошка, — шепнула дочери Эливейн и тихонько вышла из комнаты.

Но девочке не спалось. Она сегодня узнала столько необыкновенного, что её детское воображение никак не могло позволить сознанию погрузиться в обычный сон.

Эди опять встала с постели и вышла в коридор.

Лестница слабо освещалась ночной лампой, и только нижняя ступенька была залита ярким светом, падающим на неё из-под плотной портьеры в дверях гостиной.

Эди быстро спустилась на первый этаж и хотела вбежать в большую уютную комнату. Но сквозь узкую щель между тканями девочка увидела мать, сидящую на стуле возле стола, и отца, стоящего перед ней на коленях. Эди замерла, как зачарованная.

Перед девочкой наяву оказались Тан и Тина. Они были красивы! Возможно, будь Эдилейн постарше, она смогла бы подобрать более подходящее слово… Но сейчас, в свои восемь лет, она лишь почувствовала вдруг (именно — почувствовала), что её родители сказочно красивы. Нет, не такой красотой, как избираемые ежегодно из старшеклассников Король и Королева школы, чья красота словно держится всего несколько дней, а потом превращается в повседневность, а совсем иной красотой, которую, увидев однажды, невозможно забыть; красотой, которую не стирает время и не портит неотвратимая человеческая старость. Наверное, ни Эливейн, ни Динаэль никогда и не были бы избраны Королём и Королевой красоты среди своих сверстников, даже если бы в их юности и существовала такая церемония. Но та красота, которой обладали родители Эди, и которую в этот миг постигло сердце девочки, оказывалась несоизмеримо выше и чище всех иных понятий о красоте.

— 9 —

— Прости, — проговорил Дин. — Я виноват. Я хотел уберечь тебя от волнений обманом…

— Папа тут ни при чём! — Эркель вышел на середину гостиной.

Эди вздрогнула и осталась стоять за портьерой: она не заметила, что родители в комнате не одни, и теперь ей было ещё более стыдно за своё подслушивание…

— Папа сразу сказал, что для тебя самое лучшее успокоение — правда, — продолжал Эркелиэль. — Но мы его уговорили…

Эливейн улыбнулась.

— Глупенькие вы мои, — сказала она. — И перестаньте извиняться: вы хотели как лучше.

Теперь на полу перед Эливь сидели все трое «глупеньких». Эливейн покачала головой и как-то незаметно, так, что никто и сообразить ничего не успел, оказалась на коленях рядом со своими любимыми мужчинами.

— Мамочка?! — в один голос воскликнули братья.

Динаэль покорно склонил голову, прижавшись лбом к ладоням супруги.

— Ой, дурачки, — тихо произнесла Эливейн. — Выстроились передо мной с опущенными к полу лицами и думают, что мне очень хочется смотреть на их затылки.

Эди, с трепетом наблюдавшая за происходящим, почувствовала в словах матери и правду, и ласковую шутку: ведь Эливейн могла бы любоваться рыжими вихрастыми макушками часами…

Динаэль помог Эливь подняться на ноги. Эркелиэль и Элельдиэль встали рядом.

— Другое дело, — согласилась Эливейн, глядя на сыновей снизу вверх. — Теперь всё на своих местах… И отправляйтесь-ка спать, мои дорогие, — добавила она. — Тем более, что Элель уже еле стоит на ногах, — она наклонила к себе голову Элельдиэля и поцеловала того в лоб. — Я знаю, что ты у меня сильный, и доказывать мне это не нужно… — Эливь таким же образом обошлась и с Эркелем. — И тебе спокойной ночи, золотце моё… Ну, ступайте, — она ласково улыбнулась сыновьям.

— Спокойной ночи, — ответили оба. — Спасибо тебе… Ты самая лучшая… И прости нас ещё раз.

Братья вышли из гостиной и поднялись на второй этаж, не заметив в тени за складками портьеры младшей сестрёнки. А Эди боялась пошевелиться: что-то уж слишком много сегодня она увидела и ощутила невзначай…

— 10 —

— Пойдём и мы? — спросил Динаэль, подавая супруге руку.

— Нет, — ответила Эливейн и лукаво улыбнулась. — Тебе, как старшему, платить по счетам…

И Эливь опустилась на широкий диван. Дин помог ей устроиться поудобнее, и сам сел рядом.

— Правду о том, что произошло у мальчиков на практике? — уточнил он.

— Да, — кивнула Эливейн.

— Но ты устала, — попытался возразить Динаэль. — Может, завтра?

— Я буду волноваться до завтра? — полушутя, полусерьёзно спросила Эливь.

— Хорошо, — согласился Дин.

Эди, готовая в очередной раз выскочить и признаться, что она случайно подслушала предыдущий разговор, опять замерла и превратилась в слух.

— 11 —