Легенда о Фейлель

— У Алуана интересная фамилия… Во-первых, она звучит как заклинание, оберегающее от злых духов… Во-вторых, мне встречалось трое людей с такой фамилией. И все трое — весьма достойные. Первый — парусных дел мастер, почтенный седовласый старик, преданный морю и своему ремеслу. Второй — талантливейший актёр, часто устраивающий бесплатные сольные выступления в больницах и на улицах в бедных кварталах больших городов. Третий — он, к несчастью, скончался три года назад — богатый и известный в мире человек, вкладывавший свои деньги в создание одной из лучших публичных библиотек мира. Теперь она носит его имя. Правда, у него есть дети, и старший теперь является хозяином библиотеки отца. Говорят, что молодой человек отлично справляется с этой работой, пополняя и расширяя собрание книг… Но вряд ли кто-то из них мог оказаться здесь… И, как мне показалось издалека, Алуан живёт весьма скромно…

— Это может быть препятствием для развития наших отношений? — Эди испуганно смотрела на отца.

— Ну, что ты, крошка! — улыбка Дина мгновенно успокоила Эди. — Просто приятно, что и твой Ал носит столь достойную фамилию.

— А мне показалась она знакомой… Но тогда я и не вспомнила, что ты как-то ездил в библиотеку Галана… Зато он пришёл… в некоторое смятение… и… одновременно в восторг… когда узнал, что я твоя дочь… Хотя мне показалось, что это его слегка опечалило…

— Возможно, — вступила в разговор Эливейн, — он подумал, что мы, родители, можем оказаться… опечалены твоим выбором. Ведь многие считают, что брак возможен только между людьми одного сословия…

— Но это же глупо, — сказала Эди. — Главное, чтобы люди любили друг друга.

— Конечно, милая, — подтвердил Динаэль.

— Алуан замечательный! Он вырезает из дерева детские игрушки. И этим сейчас живёт. Говорит, что это временно. И на еду хватает…

Эдилейн достала из кармана маленькую изящную фигурку и протянула маме.

— Какая красота! — Эливейн с восхищением рассматривала игрушку.

— Настоящий воробушек. И каждое пёрышко, каждая пушинка — будто и не деревянные вовсе.

— Да, — Дин взял в руки переданную ему женой птичку, — у него золотые руки. Это не игрушка, а произведение искусства.

— И он вырезал её прямо на моих глазах, из подобранной на земле под старым дубом ветки, обломанной, видимо, ветром во время вчерашней грозы! — рассказывала Эди.

— 109 —

Динаэль и Эливь остались в комнате одни. Эдилейн, мечтательная и счастливая, ушла к себе.

— Милый, что тебя тревожит? — Эливь нежно обняла мужа.

Тот вздохнул. Улыбка сошла с его губ. Лицо стало задумчивым.

— Я обещал никогда не обманывать тебя, если действительно почувствую что-либо неладное… — он положил свои ладони на руки жены. — У меня нехорошее предчувствие. Я чую, что Берк рядом. Он ждёт… А Эди не готова… — Дин вздохнул. — Это моя вина. Я обязан был её подготовить, но не смог. Она сильна только в счастье — в печали она беззащитна…

— В печали мы поможем ей… и Алуан, — ответила Эливь. — Мне думается, что он, правда, весьма достойный молодой человек… Мы защитим её.

— Да, — согласился Дин, — мы защитим. Но этого недостаточно. Она должна быть готова бороться сама. Любое мгновенное заблуждение может быть смертельно опасно…

— Милый, — Эливь пыталась утешить мужа, — ты всегда был оптимистичен… Даже когда стоял на краю гибели…

— В том-то и дело, — проговорил Динаэль. — Меня не страшила смерть. Я знал, что не повернусь к тьме… А Эди в тяжёлый эмоционально момент может ещё оступиться… Она захочет исправить ошибку. Но это гораздо труднее, чем было мне постараться не совершать её…

— Любовь моя, — говорила Эливь, глядя в глаза мужа, — здесь нет твоей вины. Эди другая. У неё иной путь. Ты всегда знал, что должен делать, как тебе поступить. Даже в трудную минуту ты и мысли не допускал о том, что в твою душу закрался мрак… Просто ты такой один… Ты … уникален в свете, в добре… Другим нужно время. Нужно совершить ошибку самому, чтобы более не повторить её… Это больно… Но это не твоя вина, — повторила Эливь.

Динаэль молчал и с любовью смотрел на столь же дорогое ему, как и прежде, лицо супруги.

— Помнишь, что я подумала, когда увидела тебя? — вдруг спросила Эливь.

Динаэль улыбнулся.

— Конечно, — сказал он. — «… если он евнух, то я могу быть кем угодно… даже женой хана…» — Дин поцеловал руки Эливейн. — Но ты только подумала. И никогда бы так не поступила… — добавил он. — Эди поступила бы… А потом бы пыталась всё изменить, исправить…

— Да, — теперь согласилась Эливейн. — Но мы ничего сейчас сделать не можем…

— Не можем, — как эхо повторил за ней Дин. — Мы должны ждать. Быть рядом и быть внимательны. И быть готовы… ко всему…

— Конечно, милый, — Эливь прижалась к мужу. — С тобой я готова ко всему: и к хорошему, и к плохому… Только с тобой мне ничего не страшно…

Динаэль крепко обнял жену.

— Любовь моя, счастье моё, жизнь моя, — прошептал он.

— 110 —

Вечером Динаэль постучался в комнату дочери.