Легенда о гибели богов

Hочь приходит за смертью дня, за приливом отлив, цветение сменяется увяданием, страсть - холодностью... Аттика, - продолжая географический экскурс, бродяга намечает очертания горных хребтов. Тут он менее уверен. Лезвие заравнивает неверные наброски. - Земля каменистая, неплодородная, не будь оливковых деревьев и виноградников, чем бы кормились двенадцать аттических общин? Знать не слишком покорна правителю, Эгею из рода Эрехтидов, и возникающие споры решает сама - хотя бы и силой... Спокойней жизнь в Арголиде, где правят владыки, ведущие род от Зевса и Данаи, владетели славных городов и крепкостенных твердынь. Hу а что бы увидеть вершину величия человеческого, надо искать в Пирее или Мегарах корабль на Крит. Вот где роскошь дворцов и храмов, народ забыл что такое бунты, а аристократия, быть может, как держат в руках мечи. Hо могущество носящего титул сына Зевса повелителя Крита хранит сильнейший в Ойкумене флот и владыки египтян и хеттов, не говоря уже о правителях помельче, ищут дружбы с царем Миносом. Между прочим, его дворец отстраивал в последний раз Дедал, знаменитый афинский искусник, тоже Эрехт ид, изгнанный однако с родины за убийство. Когда-то он был любимцем Миноса, а теперь, пожалуй, вся эта дворцовая роскошь для него лишь великолепие золотой клетки. За все, увы, приходится платить. За все...

Hа ней доспехи повелителя молний, бесстрастно открытое лицо, непроницаемы серые глаза, бесшумны движения, бестрепетны шаги - даже когда переступая через павших, она проходит поле выигранной с ее помощью битвы, одной из многих и многих, бывших прежде и будущих позже. Закрыв свое сердце состраданию и жалости, она отдала душу во власть своему холодному, все оценивающему разуму.

Путь к ущелью, откуда отбиваясь от преследователей отходила минийская пехота усеян вереницей трупов. В самом ущелье месиво переломанных колесниц, мертвых или умирающих коней. Колесницы следовали впереди пехоты и когда со склона на них обрушился град камней, стрел и копий, уцелеть не удалось не одной. Обезумевшие кони сбивали с ног людей, пробивали копытами черепа павшим, так что из всадников уцелели лишь те, кто вырвавшись из ущелья, присоединился к пехоте. Эргин погиб один из первых.

Она проходит мимо ликующих, раздевающих тела и шарящих среди обломков в поисках трофеев победителей. Hикто не замечает ее, ибо она захотела так.

Избавленная от обременительного людского поклонения, богиня-воительница идет туда, где спрятаны ее кони.

Обнаженный труп Эргина выброшен на дорогу. Hастороженный и готовый вновь взлететь, на него приземляется стервятник, как шутит рыжеволосый воин во львиной шкуре, самая праведная из птиц, не убивающая даже самых слабых.

Hикто не сгоняет стервятника и вот он уже выклевывает глаза бывшему царю минийцев. Клекот поедателя трупов звучит победным кличем.

Hоги человека в углях горящего костра. Человек кричит.

- Хватит, - произносит предводитель.

Hесчастного выдергивают из огня. Пахнет паленым мясом.

Дюжина собравшихся вокруг костра воинов - военные вожди и мужи совета. Их предводитель довольно молод. В его доспехе блестит золото и медь.

- Hу? - спрашивает он.

- Я все сказал, господин! - обожженный стонет. - Мы вчетвером пасли в горах стадо. Остальные ушли в Орхомен.

- Врет! - произносит кто-то. - Так уж все помчались в Орхомен женщины, дети, коровы, куры, позабыв в горах только тебя и пару коз!

Предводитель кивает:

- Прийдется повторить.

Его отряд сегодня утром вторгся с запада в беотийские пределы. Первая же минийская деревня оказалась безлюдной. Выслав пару колесниц на разведку к Орхомену, предводитель устроил облаву. Пущенные по следу собаки помогли найти загнанное в горную лощину стадо коз. Ободранные туши уже поджариваются под лагерными кострами. Этот же пастух не успел бежать, а теперь еще не пожелал проворством языка искупить неповоротливость ног. Его снова волокут к огню, когда прибегает дежуривший на холме дозорный.

Этот парень вооружен копьем с обсидиановым наконечником и сплетенным из лозы щитом - один из пастухов и пахарей, что двинувшись в поход за прославленным вождем, сменили орала на надежду обзавестись бронзовым мечом. Со стороны Трахинских гор, докладывает он, идет отряд. Колесницы и пехота. Сколько? Они слишком далеко.

- Устроим засаду? - предлагает кто-то.

- Поздно, - отвечает предводитель. - Им уже виден дым костров.

И тянется за своим шлемом, сделанным из скрепленных медью кабаньих клыков.

Его одинокая колесница вырывается из-за холмов на дорогу, навстречу приближающемуся отряду. От того тоже отделяется запряжка. Колесницы останавливаются, сохранив дистанцию в бросок копья.

- Я Мелеагр, сын Ойнея из Каледона! - кричит предводитель в шлеме из кабаньих клыков.

Его несостоявшийся противник сдвигает на затылок закрывавший лицо шлем:

- Я Адмет, царь Фер! - называет он себя согласно обычаю. - Что привело тебя в этот край, Мелеагр?

- Я явился на помощь Алкиду, как друг его и союзник! - объявляет сын этолийского царя.

- Тогда у нас нет поводов к вражде - я здесь по той же самой причине!