Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

Ей никто не ответил. Впрочем, она поначалу не удивилась. После длительного нахождения на дачном участке наедине с безмозглыми кабачками и равнодушными патиссонами городской житель закономерно дичает вплоть до разговоров с самим собой.

Валентина Петровна возобновила путь, прерванный глубокомысленным диалогом с пустотой в материнской груди. Неожиданно перед ней возникла какая-то преграда. Она подняла склоненную раздумьями к земле голову и застыла. Из ослабевших рук на землю шмякнулись набитые доверху сумки. Валентина Петровна качнулась назад, тяжело опираясь на тележку, и потрясение ахнула:

— Алики!

Перед ней стояли два сына. В сумерках она не могла сразу отличить, который из них натуральный Потрошилов, а кто — клон.

От внезапного столкновения с необычайным Валентина Петровна растерялась. Алики молчали, поблескивая очками. Постепенно туман потрясения начал рассеиваться. Выплывая из него, в глаза Валентины Петровны полезли детали. Она еще раз тихо охнула. Вторая открывшаяся ей истина оказалась еще более невероятной. Оба Алика были чукчами! Черные прямые волосы, широкие скулы, полушубки, унты… Лишь печать несмываемой интеллигентности на лицах и лопоухие очертания головы порождали путаницу.

Валентина Петровна перевела дух, понимая, что обозналась. Хотя для облегчения поводов было мало. Еще неизвестно, что лучше. Два собственных сына, пусть даже непутевых, или два незнакомца на немноголюдной узенькой дорожке. Внутренняя борьба перекосила лицо Валентины Петровны вбок и чуть назад,

— Тебе надо выпить, — снова сказал один из чукчей.

— Вы кто? — спросила Валентина Петровна, материнским сердцем чувствуя, что ответ ее не порадует.

— Потрошиловы, — пожал плечами второй чукча, как бы сообщая об общеизвестном факте.

Валентина Петровна села прямо на тележку. Опыт двадцатикратного изучения записок о Шерлоке Холмсе подсказывал, что таких совпадений не бывает.

— А отчество? — спросила она хрипло.

— Степановичи мы, — хором ответили чукчи.

— А ма..? Хотя понятно, — выдавила пораженная Валентина Петровна.

Она покрутила головой, стараясь получше разглядеть однофамильцев и, возможно даже, родственников.

— Пойдем, — сказал Сократ, — есть разговор.

Он невозмутимо поднял тяжелые дачные сумки и зашагал, не оборачиваясь.

* * *

Клим и Альберт Степанович вернулись из больницы на троллейбусе. После удачного освобождения и благополучного излечения хомяка их сердца пели. После длительных торжеств по этому поводу вокруг распространялся ароматный выхлоп медицинского спирта. В нагрудном кармане Алика уютно, как дома, спал Доктор Ватсон.

В семейную крепость Потрошиловых команда ввалилась радостно хохоча. Жизнь дарила им удачу. Впереди была безоблачная «ночь длинных стаканов». Альберт Степанович толкнул дверь кухни. Клим сунулся в ванную. Ватсон потащил в домик свежую морковку. Та шла с трудом. В конце концов на последнем сантиметре толстый конец застрял в дверном проеме намертво. Ватсон попытался выпихнуть ее обратно. Без результата. Отчаяние овладело бесстрашным хомяком, и он дико заверещал.

Клим залез под душ. Физические упражнения с баллоном не способствовали благоуханию. А вонять на окружающих доктор считал невежливым. Упругая струя хлестнула по коротко стриженому ежику волос, вымывая хмель. Распутин застонал от наслаждения… Холодную воду отключили внезапно. Почему, ради каких целей, и кто решил, что в полночь она совершенно не нужна, непонятно. Кипяток накрыл Клима на пике кайфа. Экстремал взревел от боли и неожиданности, как изнеженный шахматист.

Третьим к общему хору присоединился Алик. На кухне не наблюдалось ни мамы, ни, соответственно, овсянки. Факт, настораживающий сам по себе. Вдобавок на столе лежал квадратный листок. На гладкой поверхности были криво наклеены вырезанные из газеты буквы. Очевидно, писать письма подобным образом — занятие муторное. Поэтому текст был коротким. Но страшным. «Мама у нас. Милиции ни слова. Якутса.»

— Кли-и-им!!! — истошно завопил Алик.

На фоне рева из ванной и верещания из комнаты глас вопиющего на кухне не прозвучал. Друзья Альберта Степановича продолжали самозабвенно заниматься своими проблемами. Хомяк с испугу сожрал застрявшую часть морковки в мгновение ока. Щеки его раздулись. Живот зацепился за порог домика. Зато путь на волю был свободен. Доктор Ватсон высунул голову наружу и блаженно застонал.

Распутин вылетел из ванной, разбрызгивая кипяток. Он повалился голой спиной на кафельный пол и замычал. Жар ушел в подполье. Или подкафелье. Это неважно. Кожа осталась. Хотя от макушки до крепких ягодиц пролегла кумачовая полоса шириной в три мочалки.

— Кли-и-им!!! — донеслось с кухни.

Распутин открыл дверь.

— А?

— Они украли маму! — трагично заламывая пальцы, сообщил Алик.

В руках он держал письмо. Клим накинул на бедра полотенце, но подниматься с пола не стал. Он повертел в руках кусочек картона. Газетные буквы не давали шансов на обнаружение преступников. Похитители не оставили никакой зацепки. Распутин вернул письмо.

— Что будем делать? — Алик жалобно посмотрел на Распутина.