Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

После этого окоченевшего чужака решено было спасти. Реанимация протекала суетливо и бесполезно. Растирание медвежьим жиром и вливание горячего оленьего молока эффекта не дали. Потрошилов остался недвижим. Молоко он уверенно срыгивал. Оттаяли только очки. Разум и жизнь возвратиться не пожелали. Среди недошитых унтов воцарилось отчаяние. Пациента подвинули ближе к печке и позвали шамана.

Старый якут пришел в легком подпитии. В отличие от остального племени он сохранял способность к мыслительному процессу. Разумеется, женщины в счет не шли. Шаман постоял, глядя на потрескивающего Потрошилова совершенно пустыми глазами. Потом немного потряс бубном, будто спрашивая у него совета. Голый и зеленый Степан Степанович ему не понравился. Но профессионализм взял верх. Мудрый старик открыл беззубый рот и прошамкал:

— Духи говорят, дайте ему водки.

Следом за исторической фразой произошли события, перевернувшие судьбу племени. Бутылка, выкопанная из-под нарт, пошла по кругу. Петров и Николаев после пятидесяти грамм впали в кому, присоединившись к спящим соплеменникам. Шаман после аналогичной дозы застыл, закатив глаза. Его разум ушел к духам. Остальное содержимое сердобольные женщины влили в Потрошилова.

Чудо не заставило себя ждать. Нерушимый глотательный рефлекс не подвел. Раздался громкий всасывающий вдох. Содержимое бутылки исчезло в Степане Степановиче без единого булька. Изрядно похудевшее тело сотрясла судорога. Наивные голубые глаза распахнулись. На чудо воскрешения понадобилось не более трех минут. Взгляд Потрошилова обрел осмысленное выражение. Он отодвинулся от обжигающе раскаленной печки и, обнаружив сплошь дамское общество, решил, что он уже в раю и спешить некуда, а потому тихо произнес:

— Прошу прощения. Разрешите представиться — Потрошилов. Степан Потрошилов.

После этого спиртное, несмотря на истощение, оказало свое обычное действие на потенцию. Племя ахнуло. Шаман вернулся из виртуального путешествия к праотцам и громко сел, в лепешку раздавив ритуальный бубен. В полной ошеломления тишине кодокольчики звякнули, возвещая приход новой эры. Потрошилов, презрев условности, уставился на пустой стол:

— А не организовать ли нам в честь знакомства небольшой фуршет?

Дамы робко хихикнули, несмотря на незнакомое слово. Что бы оно ни означало, они были согласны это организовать. Отсутствие солнца, витаминов и присутствие непобедимого алкоголизма отрицательно сказывалось на …мужестве суровых оленеводов. Внезапно оказалось, что не все мужчины в мире — оленеводы.

Водка в пустом желудке всасывалась быстро, и зеленое доказательство того, что жизнь может быть прекрасна, росло и крепло на глазах. Дорогого гостя, конечно, покормили. И даже налили — из запасов племени. Степан Степанович окончательно пришел в себя. Некоторая неловкость первого знакомства быстро прошла. Тем более что различить прекрасных «райских» дам в лицо он не смог бы и под страхом кастрации.

Что-то его все же смущало, но стоило снять очки, и узкоглазые широкоскулые лица слились в один бесконечно притягательный образ. Потрошилов, почувствовав себя как дома, стал мил и широк душой. Мудрить с именами не стоило. Он просто потянул к себе двоих оказавшихся поближе, раз и навсегда определившись с терминологией:

— Ну что, «пролетарии всех стран», соединимся?!

Наутро племя проснулось. Героическую повесть Степана Степановича выслушали между третьим и восьмым тостами. Власть за Полярным кругом тоже уважали не шибко, поэтому беглого зэка приня ли в якуты с подъемом. После всплеска энтузиазма мужики опали, как жухлый ягель. А энергичного интеллигента тут же умыкнули на женскую половину. Так начались большие генетические перемены в племени Белого Оленя.

Через неделю полной потрошиловской идиллии из бескрайних просторов тундры материализовался начальник лагеря. К тому времени обнаружили Моченого и Гниду, которых безжалостно опустил Потрошилов. Группа поиска, потрясенная судьбой знаменитого пахана, жалась поближе к начальственному заду. Кум тревожно покрутил головой, будто опасаясь нечаянно найти жуткого урку, и заботливо шепнул шаману:

— Ищем тут одного. Сами найти боимся. Такого неизвестно как и брать. Запомни, дед, самый страшный зверь — это корова! Самого Моченого затоптал. Как катком прошелся, гад! И представляешь, сверху еще и кучу наложил. Не, точно, страшней коровы зверя нет! Встретишь такого в тундре, и-и-и…— Голова начальника лагеря затряслась в суеверном ужасе.

Шаман ни черта не понял, но кое-как склеенным бубном позвякал, глубокомысленно изобразив сочувствие.

Степана Степановича не сдали. Во-первых, потому что уважали. Мужики — за способность красиво говорить после принятого на грудь литра. Женщины — за то, что он делал, закончив пить. Во-вторых, вертухаи периодически тайно отстреливали оленей племени на шашлыки. Не сдавать же им за это настоящего якута?!