Легенда о Коловрате

И усмехнуться бы этой мысли, кивнуть с пониманием, да сил нет. Черно на душе. Как давно все это было! И детский смех на всю горницу, и Настины заботливые руки, и любовь, от которой весь мир казался светлее и ярче. Будто в другой жизни. Не с ним даже, а с другим кем-то. У кого душу не затянуло пеплом, не опалило ненавистью. Теперь внутри только холод да скрежет зубовный. И одно осталось, что заставляет открывать глаза по утрам, – ярость.

Настя, Настенька… Что бы я только не отдал, лишь бы сейчас, вместо Лады, рядом со мной ты сидела. Смотрела своими васильковыми глазами, улыбалась… А может, и к лучшему, что тебя нет. Ты со Жданой и Ванюшкой уже в лучшем мире, где озверевшие язычники не врываются в дома, где не льется кровь, не слышно стонов отчаяния. И, дай Бог, когда-нибудь мы там свидимся… Совсем скоро.

Погрузившись в свои невеселые думы, Коловрат не заметил, что Лада перестала всхлипывать и затихла. Ее голова все так же лежала у него на плече, и только редкие тихие всхлипы говорили о том, что девица не спит.

Когда через несколько долгих минут Евпатий очнулся, он подумал было повернуться, сказать Ладе что-нибудь теплое, ободряющее, но слова не шли. Он просто погладил еще раз ее по плечу и вздохнул.

Так они и сидели, прижавшись друг к другу, почти до самого рассвета. Молчали и смотрели в затухающий посреди землянки огонь.

Глава семнадцатая

Светало. Золотистые пальцы солнца с трудом пробирались сквозь плотные сугробы облаков. Морозный воздух был прозрачным и чистым, аки хрусталь. Каждая иголочка на соснах и елях, каждая веточка орешника, каждый бугорок дубовой коры проступали так отчетливо, словно неведомый художник обвел их чернильным контуром. Земля встречала новый день в своем лучшем зимнем наряде.

«Красиво», – подумал Евпатий, сидя у маленького костерка. Он разглядывал укрытые снегом деревья, вдыхал кристально чистый воздух и впервые за многие дни чувствовал если не покой, то удовлетворение. Хорошо они ворога потрепали. Никто даже не надеялся, что вылазка окажется такой удачной. Но поди ж ты! Теперь поганые нехристи будут бояться невидимых демонов, от которых защитить не могут даже их собственные боги.

Коловрат вздохнул. Перепуганные татары – это, конечно, хорошо, только их все равно тьма-тьмущая. У него же в отряде людей совсем мало. Если враги найдут заимку или наткнутся дозорным разъездом на переходе… Нет, в лобовом столкновении русичам не выстоять, скольких бы поганых язычников они с собой не забрали. Да и не это нужно. Вот коли Батый на них воинство свое развернет, тогда уж и умирать не жалко. Главное, Орду задержать.

От раздумий его отвлек шепот – спорили двое ратников, стоящих в карауле:

– …А я тебе говорю, надо верить Божьему человеку! Монахи не врут, потому как грех это, – убежденно говорил один – невысокий круглолицый парнишка лет восемнадцати.

– Так уж и не врут. Каждому своя-то рубаха к телу поближе будет, – хохотнул в ответ второй – сутулый остроносый верзила, похожий на суковатую палку. Он был заметно старше своего собеседника и, похоже, считал себя куда как умнее. – Навострил твой Нестор лыжи и побёг куда подальше от мунгалов.

– Говорю тебе, приведет он помощь, не может не привести.

– Держи карман шире! Наврал, ворона старая, чтоб мы из его пещеры поскорей убрались, а сам – дёру.

– Злоязыкий ты, Прохор. Будешь за то сковородки раскаленные на том свете лизать, помяни мое слово. Нестор не обманет, подождать только нужно.

– Ага, – с издевкой кивнул остроносый Прохор. – Сколько ждать-то?

Себе Евпатий тоже не единожды задавал этот вопрос. Седовласый инок обещал, что будет звать людей в отряд Коловрата, но с той поры прошли дни, а ни одного добровольца так и не появилось. Может, в конце концов, Нестор рассудил, что его смирение перед Божьей волей важнее защиты родной земли? Ну, что ж… Он на просьбу соглашался с тяжелым сердцем, так что можно ли его винить за то, что не сдержал слова?

Евпатий тяжко вздохнул и поднял голову к небу, ища успокоения в неторопливом движении лохматых облаков.

Над верхушками деревьев поднимался сероватый дымок.

Прищурив глаза, Коловрат прикинул, что костер, от которого этот дым поднимается, развели где-то в поле, недалеко от леса. Враги? Друзья? Гадать времени не было, нужно было проверить.

К нему подбежал, запыхавшись, круглолицый молодой ратник. Он делал обход с одной стороны лагеря, а его худой напарник, Прохор, – с другой.

– Комони заиржали, – выдохнул парнишка взволнованно. – Далеко. А я уж думал, не придут наши.

Евпатий на него даже не взглянул. Он приложил к губам палец и, не отводя глаз от подозрительного дымка, застегнул пояс с двумя мечами по бокам:

– Тсс. Погоди. Я посмотрю. А ты здесь останься. Сторожи.

Дозорный поглядел туда же, куда смотрел командир, кивнул с готовностью и положил ладонь в толстой перчатке на рукоять своего меча.