Легенда о Королях

Эти записи я делаю сейчас в замке отданного под мое распоряжение Нотингема. Я живу, разбираюсь со множеством повседневных дел, по традиции выхожу на все городские праздники и даже иногда езжу на охоту… Вот только пьес я пока больше не пишу. Не знаю, почему. Я знаю, что я был прав и просто не мог поступить иначе, но… я так жалею, что не успел сказать королю: «Простите меня, ваше величество. Я действительно хотел как лучше. Я буду ждать и надеяться, что вы позовете меня, ибо вся моя жизнь по-прежнему принадлежит только вам и Аввалону…»

Часть вторая

Глава 6, в которой герой подводит итоги за двенадцать лет, бывших самыми тихими и спокойными в истории Аввалона, а потому и сказать о них особенно нечего…

Яснеет душа, переменами неозлобимая,

друзей, не понявших, и даже предавших — прости.
Прости и пойми, если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой с ладони ее отпусти.
И необъяснимое — это совсем не бессмыслица.
Все переоценки немало смущать не должны,
ведь жизни цена не понизится и не повысится —
цена неизменна тому, чему нету цены.

Е. Евтушенко

лемехов замолчал и долго смотрел в окно, словно до сих пор видел там картины былого. Я не мог не признать, что если рассказанное им и было бредом больного воображения, то этот бред был достаточно занимателен.

— И что же было дальше, Максим Владимирович? — наконец не выдержал я.

— Дальше? — очнулся он от воспоминаний. — Дальше была работа. Много работы. Отстранив сэра Хотспера, я сам практически лишил себя правой руки. Нет, с годами я простил его и вновь загрузил делами, но… подальше от Волчьих Ворот. Сейчас я жалею и об этом. Он был невероятно талантливый писатель, а вынужден был, по моему приказу, заниматься разной ерундой. Управлял, контролировал, издавал законы, ловил этих чертовых головорезов по лесам…

— Вы имеете в виду стрелков Робина?