Легенда о летящем змее

Он и впрямь был Якулом, который, выбрав свою жертву, бросался на нее словно бы из ниоткуда и сражал наповал. О том, кто он и откуда, никто не знал, да Якул и не рассказывал. Вопросов ему почти не задавали. Он мрачнел и посылал к черту. Но все давно привыкли к таким переменам его настроения. Приятели по клинку не понимали его. Да и не особенно вникали. Довольно того, что Якул был отважен и силен.

Дверь скрипнула, и Шаню оказался в святая святых башни на Ястребиной горе. Эта комната всегда казалась ему волшебной сокровищницей, где хранились удивительные вещи. Она была полна сундуков. Прежде мрачных, покрытых паутиной… Теперь же здесь все привели в порядок. И многое из этих сундуков было извлечено на свет. Якул ел и пил только из дорогой посуды, которая там нашлась. Комнату украсили удивительными шпалерами, и когда Шаню попадал сюда, он мог подолгу изучать картины на них — такие он не видал никогда в жизни. Вот и теперь, едва войдя в комнату, он уперся взглядом в одну из таких шпалер, изображавших замысловатый сюжет из придворной жизни.

В полумраке покоев, освещенных единственным факелом, сидя на медвежьей шкуре, наброшенной на постель, струны своего дульцимера перебирал сам Якул. Играл он куда лучше цыгана, чем вызывал живейшую цыганскую зависть. Нынче атаман грустил — это Шаню смекнул сразу. Он всегда грустил, когда из-под пальцев его вырывались печальные и протяжные звуки.

— Мессир, — обратился к нему цыган, — у меня вести!

Якул, не поднимаясь, перевел взгляд на него.

— Говори, — разрешил он и снова вернулся к струнам.

— В «Ржавой подкове» ночует богатый рыцарь со свитой. Жирный кусок, должен сказать. Он хочет присоединиться к графу Салету по ту сторону гор. И поутру проедет Ястребиной горой как раз мимо наших мест.

— И что же, есть чем разжиться? — лениво спросил Якул.

— Если бы вы видели, какого коня я увел у этого богача, вы бы не спрашивали! — глаза цыгана загорелись. А атаман чуть улыбнулся и сказал:

— Показывай коня. Едва ли он лучше моего Эле. Но я погляжу.

Больше всего на свете Якул любил своего Эле. Тот был с ним, когда его взяли в плен. На нем он сразил старого предводителя. И с него же упал, когда был ранен стрелой в грудь. Конь стал тогда над своим хозяином и долго никого не подпускал к его телу, покуда Шаню, знавший язык животных, не уговорил Эле дать помочь его хозяину. Тот отступил на шаг и позволил цыгану приблизиться. Лечила Якула местная горная ведьма Никталь. А когда раненый пришел в себя и впервые покинул башню, чтобы увидеть небо, конь, которого Шаню все пытался приручить, сбросил цыгана со спины и бросился к Якулу. Но вот штука — он упрямо не признавал имени, которым звал его хозяин.

Лошади стояли в небольшой пристройке к башне, которую устроили сами разбойники. Здесь пахло сеном и лошадиным навозом. При Якуле убираться стали чаще, но запах въелся в сами стены. Проще было построить новую конюшню.

Белоснежный конь, приведенный из «Ржавой подковы», фыркал и прядал ушами. Когда Якул приблизился к нему и протянул руку, чтобы потрепать белоснежную гриву, тот отступил на шаг и фыркнул погромче.

— Норовистый, красавец, — довольно пробормотал Якул и притянул его к себе за повод, заглянув в большие и умные глаза. — Этот будет твой, Шаню, коли ты прав, и добыча окажется хорошей.

— Мессир, когда я лгал вам?

— Ты, цыган, не лжешь. Но лгать могут глаза, уж поверь мне.

Теперь голос Якула звучал с неприкрытой грустью, вырвавшейся наружу. Но ее тут же заглушил решительный тон, когда разбойник приказал цыгану:

— Что ж, отбываем до света. Пьянку прекратить. Нам нужны трезвые головы.

А после подошел к другому стойлу, где от нетерпения топтался на месте Эле, гнедой чистокровный красавец с черной отметиной на лбу. Якул похлопал его по боку и что-то пошептал ему в ухо. И цыган Шаню отдал бы многое за то, чтобы узнать, какие секреты могут быть у атамана и его коня.

Рассвет был таким же, как настроение короля Трезмонского — пасмурным и туманным. Проснувшись затемно, Мишель спустился в конюшню и к своему великому огорчению обнаружил, что Никса в стойле нет. Не было никаких сомнений, что конь украден. И вполне возможно, что именно вчерашний цыган свел его с постоялого двора. Никс, верный друг, не раз выручал Мишеля. И его пропажу король счел дурным знаком перед своим отбытием. Однако, если этот Шаню из шайки, которая где-то близко, то де Наве имеет все шансы найти разбойников, орудующих на границе его королевства.