Легенда о лиловом драконе

Несмотря на клокочущий в сердце ужас, Беанна довольно неплохо владела собой и отдавала отчет в происходящем вокруг действе.

— Я понятия не имела, что он не оставил себе этих грибов, — довольно жестко ответила она и при этом с невероятной нежностью прикоснулась к лицу Эйнарда, убирая беспорядочно прилипшие пряди. — Если б знала, и пальцем бы не прикоснулась. Но он сказал, что пьет отвар и что этого достаточно для предохранения. У меня не было оснований не верить ему.

— Ну конечно, — Ильга всхлипнула и присела с другой стороны кровати, — он у нас такой, ему всех жалко. А о себе позаботиться — это выше его достоинства. Да разве я не отдала бы ему свою долю?! Женщины вон и так, без гриба, справляются. А этот дурачок…

Беанна промолчала; впрочем, вряд ли Ильга ждала какого-то ответа на свою тираду. Что теперь можно было сказать? Эйнард обманул их обеих, чтобы спасти от гибели, но впервые в жизни собственная судьба волновала Беанну меньше, чем чужая. Как он мог так с ними поступить? Неужели не понимал, как больно им будет, как они станут страдать, если с ним случится непоправимое? Ну ладно Беанна, о ее чувствах ему не было нужды заботиться, но сестра, мать — они-то чем провинились? Ведь стоило всего лишь оставить последний гриб себе, и им не пришлось бы сейчас мучиться. Почему же Эйнард отдал его Беанне? И зачем Ильга позвала ее к умирающему брату? Что она могла знать? И чего не знала сама Беанна?

Очевидно, эти вопросы слишком откровенно отразились на ее лице, вынудив Ильгу нахмуриться и отвернуться. Потом она встала, принесла в ковше свежей воды и намочила сползшую со лба Эйнарда повязку.

— Мы с мамой никогда не одобряли его увлечение тобой, — то ли грубо, то ли виновато сообщила Ильга. — Но ему нет дела до нашего мнения. У него и сейчас на уме только ты!

Она с какой-то трогательной заботой вернула холодный компресс на положенное ему место, и в ту же секунду Эйнард открыл глаза и не мигая уставился на Беанну. Она замерла, но не в ожидании, а в плену отчаянной жалости: взгляд Эйнарда не был осмысленным, серый цвет словно подернулся предсмертной поволокой.

— Беанна… — пробормотал Эйнард, хотя она совершенно точно знала, что он ее не видит. — Беанна, пожалуйста… Не уходи… Не отказывай мне снова… Мне нет жизни без тебя…

Глава тридцать шестая: Тубер-грибы. Продолжение

Лил приготовился дорого продать жизнь. Пока существовал хоть какой-то шанс ее сохранить, он пытался им воспользоваться. Теперь же терять было совершенно нечего, а потому любые обещания о ненападении теряли смысл. А вот если одолеть Тилу, у остальных, возможно, без вожака поубавится уверенности и желания промышлять разбоем. В успехе Лил почти не сомневался, несмотря на вооружение противников и собственное худощавое телосложение: драконье происхождение давало свои преимущества, и девять лет назад Тила имел возможность в этом убедиться. А сейчас ситуация посерьезнее, поэтому особенно важным было правильно выбрать момент нападения и занять выгодную позицию, подставив спину Тилы под наведенные луки его сотоварищей, а там...

Энда их всех подери, он же дал Ариане слово вернуться живым! И не имел права его нарушить!

Лил сгруппировался, готовясь к прыжку, но странное выражение лиц у позарившейся на его добычу троицы вынудило замереть на месте. Они смотрели на Тилу с не меньшей враждебностью, чем за четверть минуты до этого смотрел Лил.

— Тила? — скрывая истинные чувства за напускным удивлением, воскликнул все тот же заморыш, что предлагал Лилу сомнительный выбор. — А ты как здесь? Господин градоначальник на хворь твою жаловались, за лекарством посылали. А ты, оказывается…

— Как видишь, вашими молитвами! — отрезал Тила и шагнул в сторону, прикрывая Лила от нападавших. Потом пару секунд распрямлялся, словно не сразу смог обрести равновесие, и Лил понял, что бушующая в городе болезнь не миновала и его заклятого врага. Что же он тогда делает в лесу? И почему… как будто пытается помочь Лилу? — Можете передать батюшке, что я сам справлюсь с его заданием. Без посредников!

Главарь шайки озадаченно помолчал. Неисполнение приказа градоначальника каралось довольно жестоко, но сопротивление его сыну могло вообще стать последним делом в жизни. Если ее не оборвет Тила, известный как весьма искусный воин, то, вне всякого сомнения, укоротит его папенька за нанесение тяжких телесных. А ни один из его парней еще не испытывал желания оборвать свое существование в этом бренном мире.

— Так мы, может, подмогнем? — предложил наконец он. — А то ведь дракон — он та еще тварь. Может и обернуться. А ты немного того… не в себе…

Тила вынул меч, лихо расчертил им воздух и неожиданно приставил острие к горлу Лила.

— Шагай! — приказал он. — И не дергайся!.. — и вдруг чуть слышно прибавил: — Ради Ойры…