Легенда о лиловом драконе

Ариана наклонила голову и прикоснулась губами к его пальцам. Лил вздрогнул. От невинности и в то же время невероятной сокровенности этого жеста помутилось в голове. Но разве можно было сказать больше?

Он выполнил задание даже быстрее, чем рассчитывал, сократив до минимума время на сон, и возвращался, полный самых радужных надежд. Он набрал целый мешок тубер-грибов и рассчитывал как можно скорее передать его Эйнарду, чтобы тот решил, как распоряжаться целительным сбором, но у самого выхода из леса Лила поджидали трое с наведенными на него луками. И они явно знали, что за добычу он нес за спиной.

— Нам очень нужны эти грибы, — нехорошо улыбнулся самый хлипкий из них, по неистребимому ореховому аромату верно распознав содержимое походной сумки Лила. — А потому выбор у тебя невелик. Либо ты отдаешь нам мешок, и мы убьем тебя быстро и безболезненно, либо тебе придется долго мучиться перед смертью, и мешок мы заберем уже после нее.

Лил неуловимо оглянулся по сторонам. Единственным способом спастись в ситуации, когда любая агрессия по отношению к человеку грозила неминуемой казнью, было немедленное бегство, но открытое пространство поляны практически исключало такую возможность. До ближайшего способного послужить защитой дерева было никак не меньше пятнадцати шагов, и нападавшие вполне успели бы всадить по стреле в повернутую к ним спину. Если только попытаться отвлечь внимание, выиграть пару метров, снимая сумку, потом швырнуть ее в кого-нибудь, памятуя о том, что за пазухой есть еще узелок с тубер-грибами, и, перекатившись через бок, метнуться в кусты. Пусть на них уже нет листвы, зато вдоволь длинных шипов, все же это хоть какой-то шанс выжить.

Потянувшись к лямкам мешка с грибами, Лил сделал шаг в сторону, но в этот момент из леса странной нетвердой походкой вышел Тила и, направившись к Лилу, перекрыл последний путь к спасению…

* * *

С недавних пор любимым занятием Беанны стало кормление дочери. Она довольно долго не могла приспособиться к этому делу: опыта у нее не набралось, а спросить совета было не у кого, однако теперь, едва крошечный ротик удовлетворенно пристраивался к груди, а светлые глазки не по-детски серьезно смотрели снизу вверх, Беанна чувствовала себя почти счастливой. И прошлогодние ошибки больше не довлели над ней: какие ошибки, если у нее есть такая удивительная дочь? И даже предательство Эйнарда — а никак иначе его жалкую подачку Беанна не воспринимала — не было преградой этой идиллии. Беанна запрещала себе думать об Эйнарде и поддаваться тоске из-за его необдуманного предложения и последующего ее игнорирования. Она, признаться, с самого начала не слишком рассчитывала на то, что он всерьез ей увлечется, пусть даже в это безумно хотелось верить, и глупое девичье сердце так желало ответа на собственные чувства. А уж становиться частью эксперимента Эйнарда и вовсе не собиралась. Ах, если бы он тогда хоть как-то объяснил свой жестокий поступок. Пообещал, что постарается полюбить Беанну, когда она станет его женой. Или сказал, что покорен ее красотой: чего уж скрывать, теперь Беанна была согласна и на это, но он только равнодушно принял ее отказ — спасибо, хоть не поблагодарил за него — и даже тона общения не изменил. Не бросил из оскорбленных чувств ее одну в лесу, а проводил до самого дома, любезно попрощался и попросил извинить его торопливость необходимостью поскорее закончить ремонт госпиталя. И больше не появлялся.