Легенда о любви и красоте (СИ)

Основательно продрогнув за ночь, Виола попыталась развести огонь в очаге. Но, с трудом найденные под завалом дров, огниво и трут в ее руках упорно не желали давать искру. Промучившись довольно долго, Виола в сердцах швырнула их оземь. Она доела лепешку с сыром и запила их остатками бульона, предварительно ложкой выловив замерзший светлой коркой жир.

Услышав стук копыт снаружи, Виола поднялась, собираясь подойти к двери и посмотреть, кто там, но ее опередили. Дверь открылась, и в лачугу вошел тот самый человек в суконном кафтане, что был здесь несколько дней назад.

- Где твой муж? - спросил он.

- Ушел, - ответила Виола.

- Он подати платить собирается? Или ждет, когда я вышвырну вас вон отсюда, на мороз?

- Чтобы жить в такой конуре, нужно платить деньги? - съязвила Виола.

- А что тебе подавай, может, графские покои? - хохотнул сборщик податей.

- Герцогские, - не раздумывая, ответила Виола.

Сборщик расхохотался во все горло. Отсмеявшись, он окинул Виолу оценивающим взглядом с головы до ног и сказал:

- На счет графских покоев - это можно устроить, для такой красотки, - он подошел к ней и доверительно добавил: - Только сначала надо понравиться мне.

- Вы не граф, - высокомерно ответила Виола. Ей не нравились ни сборщик, ни этот разговор.

Посмеиваясь, сборщик ущипнул ее за щеку. Виола отпрянула.

- Я не граф, моя красавица, но именно я могу замолвить о тебе словечко графу.

- Не смейте ко мне прикасаться, - категорически заявила Виола.

- Ну-ну, - усмехнулся сборщик и двинулся к двери.

На пороге он еще раз пробежался глазами по телу Виолы и сказал:

- Подумай, молодка, как ты можешь помочь своему мужу и сделать приятное сборщику Томазо.

После ухода сборщика, Виола принялась ходить по лачуге, пытаясь одновременно согреться и собраться с мыслями.

Она вдруг вспомнила слова нищего о том, что он не сможет ее прокормить, и впервые задалась вопросом, откуда бралась пища, которую она ела все это время. Вопреки совету Неаполитанского короля, нищий не заставлял ее работать, он вообще не требовал от нее исполнения каких-либо супружеских обязанностей, и Виола воспринимала это как должное. Но на самом деле должно было быть совсем наоборот. Эта мысль ей не понравилась, но она была правдой - тем, что Виола уже долгое время принимать отказывалась.

Она все надеялась, что явится кто-то и вызволит ее из этого кошмара, и лишь теперь спросила себя, как поступила бы сама на месте отца и брата. Стала бы она разыскивать простолюдинку, пусть даже та когда-то была сестрой (дочерью)? В глубине души Виола знала ответ - едва ли. Особенно, если учесть, что она сама виновата в своих несчастьях - она первая оскорбила приславшего ей, пусть и дрянные, но вполне безобидные вирши, Неаполитанского короля. Она не выполнила просьбу, нет, приказ отца - быть любезной с королем при встрече, дабы не усугублять положения. Так чего она ждет? Что отец и брат разыщут ее и привезут в Милан с колченогим мужем всем на потеху, как будто, им и без этого позора мало?

Виола стиснула кулаки и зубы. Ей нечего рассчитывать на помощь семьи. От осознания этого веяло холодом больше, чем из приоткрытых дверей лачуги. Виола встала и хорошенько закрыла дверь, готовясь уже второй вечер встретить в одиночестве и темноте. На ужин у нее оставалась только луковая похлебка, но она скорее умерла бы, чем стала ее есть.

Когда снаружи послышался медленно приближающийся скрип колес, сопровождаемый неровным глухим постукиванием, у Виолы словно камень с души упал. Она не встала, не вышла навстречу, но страх и тоска отступили.

Прислонив тележку к стене у входа в лачугу, нищий открыл дверь, и в слабом свете зимних сумерек осмотрелся. Виола словно только сейчас, заметила, что дрова валяются в беспорядке на полу. Ей не пришло в голову собрать их, и уж тем более, не пришло в голову, что нищему на его деревяшке сделать это будет куда труднее, чем ей. Она поняла это в тот момент, когда он, сделав шаг в сторону очага, нагнулся убрать с пути лежащие друг на друге поленья. Что-то похожее на стыд шевельнулось в ее душе, и Виола, поднявшись, тоже перекинула пару поленьев поближе к очагу.

Нищий зажег огонь в очаге, принес воды и поставил греться. Из дорожной котомки он достал хлеб, кусок вяленого мяса и пару яиц.

Виола отогрелась и наелась, и лишь затем обратила внимание, что нищий ел луковую похлебку, в отличие от нее, не притрагиваясь к хлебу, мясу и яйцам.

- Приходил сборщик податей, - сказала она.

Нищий ничего не ответил - может, ждал продолжения, может, просто принял к сведению.

- У тебя есть деньги, чтобы заплатить подати? - спросила Виола.

- Есть, но их не хватит, - как обычно, помедлив слегка перед ответом, сказал нищий.

- И сколько не хватает?

- Пять дукатов.

- Это много или мало? - привыкшая швырять монеты не считая, Виола имела очень слабое представление о том, сколько они стоят.

- Кому как, - ответил нищий.

- Для тебя это много или мало? - уточнила Виола и тут же почувствовала, что спросить надо было не так.

- Для меня это работы до Пасхи, - спокойно сказал нищий.