Легенда о Льюке

Как только Мартин оказался в воде и его бросило на виноградные лозы, в которых запутался плот, он зацепился задними лапами и достал из ножен свой знаменитый меч. Было неимоверно тяжело взмахнуть им в быстро бегущей воде, но Воителю это удалось. И он рубил, резал и пилил путы до тех пор, пока лапу не свело от холодной воды и огромного напряжения. Но страшным усилием воли он заставил себя продолжать. Его хлестали мокрые лозы, после того как он рассекал их острым лезвием, он сражался с ними и ревел, как зверь, и вода захлестывала его с головой. И наконец Мартин рассек те лозы, за которые все это время держался задними лапами. Для этого ему пришлось опустить голову в воду и сгорбиться. Плот тронулся, освобожденный, и больно ударил Мартина по спине. Мартин перекувырнулся в воде, привычно переложив меч в одну лапу, а другой уцепился за плот.

Динни почувствовал, что кто-то хватает его. Он было собирался разобраться с очередной крысой, нанеся ей сокрушительный удар шестом, но тут над водой показалась голова Мартина:

— Дин, протяни мне шест, быстро!

Крот опустил свой шест в воду, и Мартин за него ухватился. Забросив меч на плот, он старался теперь вскарабкаться сам. Плот все еще кишел Раскрашенными. Взобравшись, Мартин высоко подняв над головой меч, издал полный боевой клич барсуков:

— Еула-ли-а!

Визжа от страха, раскрашенные твари сами спрыгивали с плота и улепетывали к берегу.

К счастью, серьезно не пострадал никто, хотя, как после всякой схватки с хищниками, были ушибы, царапины, ссадины, порезы. Теперь, когда сосновый лес остался позади, Тримп и Лог-а-Лог занялись лечением этих мелких ран, а Гонфф и Динни стали присматривать место для стоянки. Из темноты выплыл небольшой островок посередине ручья — чудесное место для отдыха на остаток ночи.

Однако после бурной схватки с Раскрашенными путешественники были слишком возбуждены, чтобы спать. Повара развели огонь, выбрав место, защищенное от ветра кустами, и сварили овощной бульон. Гонфф сделал из мягкого хлеба и нарезанного лука поплавки и бросил их в бульон. Тримп сидела у костра вместе со всеми, испытывая к своим спутником самые теплые дружеские чувства. А пока все болтали и тонкими прутиками вылавливали из бульона поплавки, Фурмо исполнил шуточную песенку под названием «Праздничная драка»:

Однажды ненастной порою
Я к бабушке шел на пирог.
Той ночью случилось такое,
Что я с той поры занемог. 

На ужин, на праздничный ужин
Лягушке и выдре с кротом
Подали (кому он был нужен!),
Предстаньте, кисель с пирогом. 

А белка с собой захватила,
По глупости, стрелы и лук.
И соня в чепце откусила…
Вот тут и случилось все вдруг! 

И соня кусок откусила…
И зуб свой сломала совсем,
А крот-идиот что есть силы
Чихнул в нежно-розовый крем. 

А дед мой, поморщившись, ложку
Из крема достал, да не ту,
И вмазал вполсилы, немножко
Неловкому, значит, кроту. 

А выдра — какая собака! —
Живет же такой на земле! —
(С чего и затеялась драка) —
Он дедушке вмазал желе. 

Кидались мы пудингом долго,
Укроп нам на шпаги пошел.
Я в выдру лепешкой — что толку!
Лишь белка упала в котел. 

Любимую с детства кастрюлю
Пустила тут бабушка в ход,
И многих прибила бабуля,
А ежик попал в дымоход. 

Мы с дедом сидели на полке
Каминной и стали дымить.
… И в праздники я втихомолку
Стал бабушкин дом обходить.

Глядя на беззаботных весельчаков, никому и в голову не пришло бы, что совсем недавно эти звери дрались не на жизнь, а на смерть, чтобы спасти себя, да и Тримп тоже. И когда глаза ежихи стали слипаться, она не сопротивлялась и спокойно уснула, положив голову на сухой мох. Кто бы не чувствовал себя в безопасности в компании таких храбрецов! Мир и спокойствие опустились на маленький островок. Все вокруг уснуло до рассвета.

Новый день начался, светлый и чудесный, с теплым летним восточным ветром. Фурмо Лог-а-Лог запрыгнул на плот, помочил лапу в воде и поднял ее кверху, чтобы определить направление ветра:

— Ставьте парус, друзья, и спускайте весла. Плывем к морю!

Набирая скорость, плот поскрипывал всеми своими бревнышками. С пушистым хвостом, развевающимся выше головы, Чаггер висел на руле головной лодки и радостно выкрикивал:

— Ур-ра-а! Плывем к морю!