Легенда о Маат

Недовольный взгляд парня, показавшегося на пороге в одних трусах, подтвердил сказанное. Полгода назад я бы ещё попыталась изобразить смущение или отвести взгляд, но между нами случилось столько всего, что у меня бы не дёрнулся ни единый мускул лица, окажись он полностью голым.

– Какого чёрта она читает мои мысли? – с порога заверещала я.

Дориан зевнул:

– Я пропустил утро?

Я легонько толкнула его в грудь, когда Фирузе и Ахмет вышли из дома и вопросительно на нас уставились.

Мы ввалились внутрь. Последней зашла Вивиан, на ходу завязывая пояс красного шёлкового кимоно.

– Что случилось?

– Мираксес слышит мои мысли.

Несколько секунд Дориан и Вивиан молчали, потом одновременно зевнули и махнули руками, словно дело было недостойно их внимания.

– Все хранители могут слышать мысли своих богов, в этом нет ничего страшного. Наоборот, это замечательно. Ты умница, Мираксес, – похвалила Вивиан.

Я открыла и закрыла рот.

– Вы могли предупредить об этом немного заранее?

– Да я как-то забыл. – Дориан пожал плечами.

– Это можно как-то вырубить? – жалостливо протянула Мираксес. – Потому что твои мысли о зудящих яйцах я тоже слышу.

– Зудящие яйца? – непонятно зачем переспросила я.

– У меня не было секса две недели, – ответил Дориан в тот самый момент, когда меня осенило. Но мысль, пришедшая в голову, не имела ничего общего с его жалобой на спермотоксикоз.

– Кто-то из вас приходил к нам ночью в Париже в кошачьем обличье, – зажав рот рукой, пробормотала я и вспомнила, как думала, что окончательно сошла с ума. – Я слышала чужие мысли в своей голове.

– Да-да, – поддакнула Мираксес. – Я помню.

– Это был Пёс. У нас есть особая связь с кошками, – пояснила Вивиан.

– Мой мальчик трагически скончался, – печально протянул Дориан.

– Просто поверь, Маат, если бы кто-то из нас, – Вивиан указала на себя, а потом на брата, – пришёл к тебе посреди ночи, на следующее утро об этом уже говорил бы весь город.

Сдвинув к переносице брови, я спросила:

– В смысле?

Дориан и Вивиан странно переглянулись. Я повернулась к Дориану – в его глазах сверкал знакомый огонёк. Огонёк, который ещё ни разу не довёл меня до добра, но пару раз – до дикого похмелья, которого не было в моей жизни ни до, ни после встречи с ним.

– Дамы, – он посмотрел на меня, на Мираксес и указал на дверь, – вижу по вашим лицам, что вы готовы. Время пришло. Прошу.

– То, что ты задумал, нанесёт непоправимый вред моей психике? – уточнила я.

– Вероятно.

Мы вышли обратно на улицу, по предупреждению Вивиан действуя молча, чтобы снова не привлечь внимание Фирузе и Ахмета. С пустыни дул сильный ветер, закручивая песок под ногами.

Когда я пожаловалась на кромешную темноту, выяснилось, что у остальных такой проблемы не было. Вивиан сунула мне свой мобильник, и я включила фонарик. Мы обогнули дом и метров на сто отошли от круга, за пределы которого я всё это время, помня слова Бастет, ни разу не высовывалась. Не хотелось на личном опыте узнать, насколько сильно она приукрасила, когда сказала, что меня хотят похитить и разобрать на запчасти.

– Закройте глаза, – скомандовал Дориан. Подрагивая в ожидании чего-то несомненно неприятного, я осветила его и тут же пожалела об этом: трусы парня лежали в стороне. Сам он был полностью голым и даже не пытался прикрыть все свои прелести.

– Фу, – одновременно с Мираксес фыркнула я и, опустив фонарик, закрыла глаза.

Ничего не происходило несколько минут, но потом послышались шаги. Кто-то приближался ко мне, выдавая себя шелестом песка. Я нахмурилась, представляя, сколько всего идиотского мог совершить Дориан без трусов, пока у нас закрыты глаза.

Что-то влажное и прохладное коснулось моего носа.

– Дориан! – резко распахнув глаза, закричала я, но, как только мозг обработал визуальную составляющую странного прикосновения, звук застрял в горле на последних нотах. Я подавилась и чуть не скончалась на месте от приступа кашля.

Дерьмо.

Мираксес закричала и грохнулась рядом. Я устояла на ногах лишь потому, что, кажется, вросла в землю. Фонарик телефона осветил пару зелёных глаз на вытянутой шерстяной морде в неприличной близости от моего лица, и узел, завязавшийся в желудке, не предвещал ничего хорошего.

Он был огромным. Настолько, что в положении сидя кончик его носа был на одном уровне с моим. Чёрная шерсть блестела под тусклым искусственным светом, и в мире не было приличных поводов подумать: «Так это же Дориан». Кроме одного.

Его глаза.

– Вашу мать, – севшим голосом пробормотала я и медленно повернулась к Вивиан за поддержкой. Но её больше не было на прежнем месте. Огромная кошка, размером превосходящая даже своего старшего брата, горделиво вскинула морду и заурчала.

Вот тогда, кажется, я и отключилась.

1720 год до н. э.