Легенда о Маат

– Кто-нибудь в курсе, что будет, если всё закончится тем, что Гор завладеет Оком? – подыскивая себе пути очередного побега, уточнила я.

Бастет ничего не ответила, но сам факт того, что я озвучила подобный вопрос, заставил её напрячься.

– Ты сказала «добровольно»… – продолжала я.

– Получить силу Ока можно лишь в том случае, если предыдущий хранитель самолично передал его. Осирис знал, сколь велико будет искушение заполучить подобную власть, поэтому любой, кто пытался свергнуть его, в конечном итоге погибал.

– Тогда я откажусь отдавать Око Гору, а если он попытается убить меня, то…

– Мы не уверены, что в таком случае он умрёт, ведь вы оба бессмертны.

– Тогда Гор попытается принудить меня отдать Око добровольно. Но как это возможно? Как можно заставить кого-то сделать что-то не по своей воле?

– Гор умеет контролировать разум. Этим редким и безумно опасным даром обладает лишь он и… ты. – Губы Бастет напряжённо поджались и изогнулись в сочувствующей улыбке. Она словно извинялась за то, что я родилась с мишенью во лбу.

Не усидев, я слезла с кровати и стала ходить по комнате, громко, протестующе шлёпая босыми ногами по холодному полу.

– Я знаю, что тебе сложно это принять, – наблюдая за тем, как я мечусь по комнате, словно муха в консервной банке, сказала Бастет и сложила руки на коленях. – Но теперь у тебя будет время всё обдумать, пока Гор лично не пришёл за тобой.

От напоминания о том, что за мной охотилось древнее, возможно, сильнейшее в мире существо, снова задрожали руки. Я с трудом справилась с тем, чтобы налить воду в стакан, и сделала несколько глотков, поглядывая в приоткрытое окно.

Фирузе и Ахмет хлопотали у подножия мечети. Кажется, они раскапывали и закапывали одну и ту же клумбу уже в пятый раз. С частотой в десять секунд они одновременно бросали взволнованные взгляды на дом, о чём-то шептались и возвращались к работе. Они знали, кто навестил меня. Они верили в неё. Как много людей во всём мире сохранили веру?

Знала ли Бастет, как сильно изменился этот мир? Знала ли, что люди перестали верить в богов тысячелетия назад? Знала ли, что они не только догнали их в развитии, но и превзошли? Знала ли, что боги не смогут склонить, поработить и заставить их подчиняться? Люди давно научились выживать без их милости. Люди давно научились воевать.

Бастет подошла к окну и кончиками пальцев отодвинула занавеску.

– Я помню это место величественным, богатым и полным жизни. Тысячи людей стекались сюда, чтобы принести жертву и помолиться. Теперь остались лишь эти двое. Скажи, Маат, всё действительно так? Люди больше не верят в нас?

Я поставила пустой стакан обратно на стол и опёрлась на него поясницей.

– Ты не узна́ешь этот мир.

– Я уже не узнаю его. – На секунду улыбка Бастет превратилась в оскал. – Ещё ни одна душа не попала в Иалу. Анубис признал виновными всех, кто потерял веру или принял веру в лжебогов. Сотни тысяч преданы забвению, а их сердца сожрала Амат.

Кем бы эта Амат ни была, мы бы не подружились. Мне не нравились те, кому нравилось есть сердца.

– Теперь они верят в науку, – неуверенно пробормотала я. Бастет фыркнула:

– Наслышана.

– Людям не удалось подтвердить ваше существование, и они перестали верить в то, чего никогда не видели.

– За это им придётся поплатиться. – Она отошла от окна, разгладила складки плаща и сказала то, от чего у меня вскипела кровь: – А тебе придётся забирать их души, Маат. Чтобы восстановиться, нужно вернуться к тому, от чего ты сбежала. Только так мы сможем узнать, что случилось после смерти Осириса.

Я знала, что потрачу несколько бессонных ночей, обдумывая то, что рассказала Бастет, но одно казалось очевидным.

– Гор мстил за смерть матери. И он жаждал власти.

– Да. И из-за этого началась бы новая война. Поверь, нам не впервой. Мы бы справились. У твоего поступка была другая причина.

– Вы спрашивали у Гора?

– Места, подобные этому, – она бросила короткий взгляд в окно, – существуют и в Дуате. Как только мы поняли, что не можем выйти в мир людей, Гор вместе с остальными высшими скрылся в храме, возведённом там в его честь. Высшие были под защитой и не выходили к нам. Опасались гнева Анубиса. Мы в не меньшем неведении, чем ты, Маат.

Ничего не ответив и прикрыв глаза, я сделала глубокий вдох. Второй раз сбежать не удастся.

– Ещё кое-что, – засуетилась Бастет. – Где Мираксес?

– Кто? – Я подняла на неё безжизненный, как мне казалось, взгляд.

– Где твоя хранительница?

– Моя кто?

Бастет цокнула языком и легонько шлёпнула себя по лбу.

– Агата Ришар – так звали маму этой девочки? – имея в виду моё тело, спросила она. – Амсет упоминал её.

– Да-а-а, – я неуверенно растянула звук «а» минимум на секунд тридцать.

– Ты сбежала из Дуата не одна. Честно говоря, я не знала, что связь между божествами и хранителями бывает настолько сильной. – Бастет развела руками. – Но всё это время Мираксес путешествовала по телам других людей вместе с тобой.

«Путешествовать» мне нравилось больше, чем умирать и насильно вселяться в ещё не остывшие трупы. «Путешествовать» звучало романтично, с нотками права выбора. Мне подходило.