Легенда о маленькой Терезе (СИ)

Ренард прижал ее к себе, и Эмелин поддалась, желая до последней капли испить его нежность. Как знать, быть может, в последний раз он так ласков с нею. Через несколько дней Филипп будет уже здесь… Через несколько дней Ренард проклянет ее. Так хоть сейчас насладиться глотком призрачного счастья!

Глава 23

Филиппа привезли через три дня, ближе к полудню. Ренард уже набрался сил и даже сам провел утреннее заседание. Правда, стоило ему узнать, что наследник уже во Дворце, он сразу же бросил все дела, обнял свою супругу и отправился знакомиться с сыном.

Затаив дыхание, он остановился перед дверью комнаты, с любопытством и детским восторгом прислушиваясь к крику ребенка – Герда только что вышла, и теперь, на несколько минут оставшись без присмотра, мальчик капризно требовал внимания к своей маленькой царственной персоне.

- Эмелин, я не знал, что буду так волноваться!

Девушка смотрела на мужа, а самой хотелось сбежать отсюда куда подальше, не дожидаясь минуты расплаты. Наверно, если б не его рука, так крепко, почти с любовью прижимающая ее, она бы точно сбежала!

- Все! Идемте! – решительно заявил Ренард, открывая дверь.

Маленькое светловолосое чудо тут же замолкло, с любопытством уставившись своими серыми, чуть прищуренными глазками на незнакомое лицо рядом с матерью. Ренарду не терпелось взять малыша на руки и в полной мере ощутить, каково это, быть отцом! Он выпустил жену из объятий, подошел к кроватке и уже протянул руки к ребенку, но что-то остановило его, что-то пошло не так.

Ренард всматривался в личико ребенка и никак не мог понять, что же настораживает его, что останавливает и не дает обнять долгожданного младенца. Эмелин предупреждала его, что мальчик светленький, как она. Странно, конечно, что северная кровь победила южную – в их роду всегда дети рождались смугловатыми даже у самых бледнолицых женщин, – но мало ли какие чудеса выкидывает мать-природа! Но было в маленьком личике что-то еще, чужое и до боли знакомое. И нет, он не видел в ребенке Эмелин. Ни себя, ни ее. И этот прищур сероокий... Он даже обернулся посмотреть на Эмелин, сравнить – быть может, в ней он что-то не заметил, не доглядел… Но та стояла возле стены, опустив глаза. Смертельно бледная.

«Черт возьми, Эмелин, что происходит?!» – не понимал он, не допуская даже мысли о том, что к нему это маленькое чудо не имеет никакого отношения. Он потянулся к ребенку, желая отогнать странные, непонятные предчувствия; Филипп заулыбался, потянулся ему навстречу, и в этой улыбке, искренней, детской, Ренард вдруг отчетливо увидел маленькую копию одного из своих подданных. Риньеса. Он так и не смог прикоснуться к ребенку. Конечно, так и есть: и этот прищур, пока лишенный подлой хитрецы, и эта улыбка, пока чистая, но уже с зачатками насмешки, и даже впадинка на переносице, такая же, как у подлеца-маркиза! Ренард замер над кроваткой, растерянно глядя на мальчонку. Казалось, маленький Риньес уже ехидно посмеивался над обманутым папашей, пристально прожигая своими серыми глазками.

«Риньес... Но как?! Это же невозможно…» Он и подумать не мог, что скромная, целомудренная Эмелин могла найти себе утешение на стороне, и уж тем более, связаться с этим подонком. Та девочка, которая так трепетно выхаживала его, которая уверяла его в своей любви, и которой он почти поверил… А может, дело вовсе не в любви к своему горемычному мужу? Может, это была лишь попытка загладить вину перед ним? Плата за измену и надежда, что он сжалится и пощадит ее?

Мечта, что утешала его и давала силы жить дальше, разбилась на крохотные осколки – у него больше нет сына. Его отняли, вырвали из рук, вдоволь насмеявшись над незадачливым папашей, не сумевшим уследить за ветреной женушкой. Что делать теперь? С девчонкой, с этим ребенком? Если участь Риньеса у него вопросов не вызывала, то что делать с неверной женушкой, он не знал. Впрочем, нет у него больше жены.

«Ну что же ты молчишь? Давай, расскажи мне, дорогая, как так получилось, что «мой» сын так на этого подонка похож?»

Она так и не сумела посмотреть ему в глаза, когда Ренард подошел к ней и, упираясь руками в стену, перекрыл ей все пути для побега. Он молча требовал ответа, объяснений, а вот объяснить она ничего не могла. Она вообще вряд ли бы сумела сейчас хоть что-нибудь сказать, не то что оправдаться. Она слушала его тяжелое дыхание и ждала приговор.

Как странно мир устроен… За измену мужу женщину карают нещадно; когда же изменяет мужчина – женщина не вправе даже упрекнуть. Интересно, что полагается делать с женщиной, изменившей мужу? Да не с простой женщиной и не простого мужа. Что в таких случаях полагается?