Легенда о маленькой Терезе (СИ)

Что делать с Эмелин? Что делать с этим ребенком? Выгнать с позором? Отправить ее назад к родителям? А что с мальчонкой будет? Да и дальше что? Наследник-то нужен все равно… И все равно придется жениться, и снова придется привыкать к чужой женщине, такой же нелюбимой и, в общем-то, совсем ему ненужной.

«Эмелин… Что ж ты натворила, глупая девочка? Что же ты собственными руками загубила все?»

Мальчишка родился в срок, а значит, и согрешить она успела накануне его отъезда на границу. Ренард вспомнил ее странное поведение, ее странную болезнь, о которой Герда только и смогла поведать, что вытащила Эмелин из ледяной воды. Он помнил ее затравленный взгляд и бесконечные беспричинные слезы. Нагрешила и раскаялась? Похоже на то. Уж если б Риньес взял ее силой, она бы наверняка сообщила, ну или хотя бы попыталась бы завуалировано попросить оградить ее от подлеца.

Да нет, Риньес подонок, но насиловать бы он не стал – он действует иначе: как паук расставляет сети, выжидая, когда жертва сама сдастся. Уж сколько чужих жен он перепортил… О его «подвигах» только глухой не наслышан! Как же неосмотрительно было полагать, что в список своих трофеев подлец не захочет внести и юную королеву – неопытную, неискушенную девчонку, оставшуюся без присмотра. Глупая, недолюбленная, оставленная своим мужем женщина…

Как ни прискорбно сознавать, но его, Ренарда, вина в случившемся тоже есть – он не баловал девчонку своим вниманием, а гаденыш этим воспользовался. Но что же делать теперь? Простить? Принять? Он не готов. Прогнать? А что это изменит?

Несмотря на поздний час, Эмелин не спалось – она искала Ренарда, исчезнувшего еще днем, но в то же время, боялась его найти и вновь ощутить на себе его пронзительный, до глубины души пробирающий холодный взгляд.

Девушка бродила по опустевшему Дворцу и сама не поняла, как оказалась рядом с комнатой сына. Войти к нему и снова увидеть ненавистное личико собственного греха она не решилась. Каково же было ее удивление, когда дверь тихонько отворилась, и из комнаты вышел Ренард. Эмелин застыла, словно неживая; провалиться бы сейчас на пару этажей вниз, раствориться бы, будто и не было ее никогда! Как же она молила, чтобы он ее не заметил…

Но Ренард заметил ее сразу – чуть замешкался при виде супруги, но потом решительно подошел ближе. Казалось, Эмелин вот-вот расплачется; не смея посмотреть ему в глаза, опустила виновато голову, задрожала, побелела…

- Заснул, - раздался уставший голос Ренарда – не холодный и совсем не злой.

И тихо так вдруг стало, страшно. Эмелин чувствовала его взгляд, ждала упрека, ждала ту бурю, что обязана была обрушиться на голову неверной женщины еще днем, но почему-то до сих пор не обрушилась, пытая тягостным ожиданием.

- Ренард, - неживым голосом прохрипела она, чувствуя, как спазм душит ее, не давая сказать ни слова, как слезы наворачиваются на глаза. – Ренард, я…

- Да, действительно, - чуть громче обычного зазвучал его голос, перебивая робкий ее лепет, – на Вас похож, Эмелин. И на деда моего. Тоже светленький был. Не любил я, правда, деда.

Слова давались слишком тяжело, застревали в горле; он говорил отрывисто, с выдохом после каждой фразы – боялся не договорить, сорваться и передумать в последний момент. Наконец, выговорил – и тут же отпрянул от супруги.

«Какой дед?!» Ей показалось, что она ослышалась. От изумления Эмелин подняла глаза на мужа, но тот, не дожидаясь ответа, уже ушел, растворяясь тенью в длинном темном коридоре. И только тяжелая его поступь еще некоторое время будет эхом раздаваться в этих стенах…

Каждый день теперь стал для нее пыткой. Каждый час она ждала возмездия и не понимала, почему ничего не происходит. Неужели не понял? Или не захотел понять? Если б он ее казнил, сейчас бы уже было гораздо легче – ни боли, ни страданий, ни бесконечного раскаяния. Эта мысль пугала – жизнь пугала больше смерти. Но ничего не происходило.

Ренард, как ни в чем не бывало, занимался делами государства и все так же улыбался людям. Он избегал свою жену, но когда же в силу каких-то обстоятельств они пересекались на одной территории, он, будто ничего и не случилось, разговаривал с ней, нелюбимой, обманувшей его женщиной, почти обыденно, ничем не показывая своего недовольства. Правда, когда взгляды их встречались, ей хотелось умереть на месте – столько разочарования, тихой боли и немого укора виднелось в его почерневших глазах. Или только мерещилось?

Эмелин пыталась заговорить с ним, но разговор о сыне Ренард пресекал на корню. А ей так хотелось расплакаться перед ним, раскаяться и сбросить, наконец, тот тяжкий груз, что больше года терзает ее каждую минуту. Но Ренард ловко уводил тему о ребенке каждый раз, когда она делала робкие попытки признаться. Он все чаще стал пропадать в своих кабинетах, а про нее и Филиппа будто бы и вовсе позабыл.