Легенда о рикошетнике (СИ)

   Горькая полынь и россыпи звёздной пыли. Бесконечные холмы останков умерших звёзд. Камень, оплавленный жаром чужого солнца, летящий сквозь вечную ночь. Мириады песчинок, несущихся в тесном ряду, сталкивающихся с медлительными соседями. Поток льда. Смеси и взвеси. Жар всё ближе. Глыбы тают и высыхают. И ускоряются. Вторая космическая... скорость есть жизнь, но скорость - есть смерть.

   Испарившиеся нити взорванных нервов. Сон перед катастрофой.

   На пути метеоритного дождя может оказаться слишком много препятствий... Леониды - маленькие комья мрака, резвые пули, слишком быстрая гибель. Для тех, и для этих. Для всех, кто на пути.

   - Смотри, как красиво! Звёзды вспыхивают и гаснут в чёрном небе.

   - Нет ничего ужаснее звёздного дождя...

   - Зато это прекрасно!

   - Да. Нас убьёт красота.

   Сон был реален до такой степени, что захотелось закричать, проснуться, но кто-то чужой не-я говорил мне - спи, смерть во сне сладка и нереальна.

   Звёздная пыль. Остывшие осколки неудавшихся звёзд. "Угол атаки потока - одиннадцать градусов". Они равнодушны. Как плохо умереть от равнодушия камня. "Если развернуть станцию на четыре градуса, то обшивка выдержит". Если только тебе не всё равно - жив ты или мёртв. "Ха! Метеориты срикошетили!"

   Гром. Но молнии разбиваются на мельчайшие вспышки, пронзающие тонкую защиту сетки от метеоритов. Если пулю разогнать до сумасшедшей скорости, то получится метеорит. Если метеорит срикошетит, то получится пуля.

   Откуда я всё это знал? Ведь я никогда не был в космосе...

   ***

   Голова болела так, что казалось - ещё чуть-чуть и слизь, в которую превратились мозги, начнёт изливаться гадкой противной массой изо рта. Еле различая окружающий мир, состоящий из болванов, негодяев и прочей мерзости, я шёл за андроидом к кабине лифта и проклинал собственную тупость. Этот гнусный сок оказался выжимкой из венерианского винограда. Если бы меня хоть кто-нибудь предупредил, что напиток, который я цедил из автомата - сильнейший галлюциноген, то я бы поостерёгся даже прикасаться к нему. Но добрых людей в мире не осталось. Впрочем, роботов, исполняющих законы робототехники, тоже.

   Тоскливо ненавидя весь белый свет, проведя ночь в кутузке, в которую меня засунули нагрянувшие охранники, не давшие мне расстрелять посетителей бара, я мечтал об одном - залезть в свою бочку на пятом этаже гостиницы и тихо скончаться. Мне ужасно хотелось стать смердящим трупом. Вместо этого, я плелся, как агнец на заклание, к верной смерти через расстрел.

   Андроид незаметно сунул мне какую-то таблетку и нарисовал на экране смайлик. Я как бы закашлялся и, царапая пересохшее горло капсулой, проглотил лекарство. Лучше бы я этого не делал...

   Мир взорвался миллионами цветовых лоскутков, но через мгновение мне удалось собрать его из фрагментов во что-то более-менее упорядоченное. Пришлось остановиться и отдышаться. Идущие следом рикошетники обогнали нас и, подозрительно косясь, что-то зашептали друг другу.

   В кабине лифта ко мне подошёл врач, и хотел было проверить мою кровь на допинг, но робот что-то написал ему и врач ушёл, удовлетворённо насвистывая бравурный марш и помахивая кредиткой, которая побывала в шее андроида.

   Я томился в неудобном кресле на палубе третьего класса и завидовал чёрной завистью напарнику, который нашёл на стене квадрат зарядного устройства и стоял, безмятежно смотря сквозь толстое стекло иллюминатора на звёзды и тонкий рог огромной Луны, висящей недалеко от перламутровой жемчужины Земли.

#

Глава десятая

2-6. Турнир

   Тонкая ткань скафандра. Хрупкое стекло шлема. Корсет из шлейки, с вырастающим из неё тросом. Я молчал, наблюдая, как ползёт вверх массивная дверь шлюза. В проёме вспыхнула серебристым светом фигура моего защитника - андроида и утонула в сумраке тоннеля. Рядом стояли в своих отсеках и так же прикрывали глаза от ослепительного сияния прожектора, заменяющего гонг, сотня пар, пока ещё связанных с этим миром и друг с другом пуповиной троса.

   Нам объяснили, что любое прямое попадание в противника - мгновенная смерть пары допустившей это. Компьютер безошибочно определит, кто стрелял, проверив линию полёта пули. Ткань скафандра - распределённый датчик, фиксирующий смерть. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, что причин для смерти много... Это на самом деле придумал безумец. И кто же тогда я?

   На внутреннем экране моего шлема зажглась надпись:

   1***Конфигурация "Иглы"

   Сзади одна за другой бесшумно закрылись двери шлюзов, ведущих в персональные отсеки-капсулы, в которых между конфигурациями можно было отдохнуть и пополнить запасы патронов и воздуха.