Легенда о Сигурде и Гудрун

«Валькирией в войнах / вершила победу». В северной мифологии и в северной поэзии и ход, и результат битв зависели от валькирий, демонических женщин-воительниц, посланниц Одина.

Само слово «валькирия» означает «выбирающая убитых»: им предоставлено решать, кому суждено умереть; они же даруют победу. Пожалуй, самый примечательный пример этой концепции содержится в «Речах Хакона», хвалебной песни, сочиненной в X веке на смерть короля Хакона Доброго Норвежского, сына короля Харальда Прекрасноволосого. Песнь начинается со стихов:

Гёндуль и Скёгуль
послал Гаутатюр
избрать из рода
Ингви конунга,
чтобы оного
увлечь в Вальгаллу

[23].

Гёндуль и Скёгуль — это валькирии; Гаутатюр — имя Одина. В песни король Хакон изображен сидящим на земле, щит его расколот, кольчуга изрублена; он внемлет словам валькирий.

Повела речь Гёндуль,
копьем подпираясь:
«Взрастает рать оружная!
Хакона храброго
с дружиной хороброй
зовут к себе боги».

Владыка услышал

слово валькирий
и скок их конский.
Были буй-девы
одеты в латы,
а в руках были копья.

Тут Хакон обращается к валькирии по имени Скёгуль:

Хакон рек:
«Что ты так гадаешь
о битве, Бердыш-Скёгуль?
Иль мы победы были недостойны?»

Скёгуль рекла:

«По воле нашей
властвовал ты в бое,
растоптал супостатов».

«Теперь поскачем, —

сказала Скёгуль, —
в жилье богов зеленое,
Одину молвим,
что к нему владыка
придет на свиданье».

VI BRYNHILDR (Брюнхильд)

В комментариях к V.46–48 я изложил содержание прозаической вставки из Королевского кодекса, рассказывающей, как Сигурд вошел в логово Фафнира и забрал оттуда много золота, которое сложил в сундуки и погрузил на своего коня Грани. В изданиях «Эдды» этот фрагмент истолковывается как завершение песни «Речи Фафнира». Но на самом деле он продолжается, не прерываясь, и, все под тем же названием, перетекает в историю о встрече Сигурда с валькирией, спящей на Хиндарфелле: эта часть трактуется как прозаическое предисловие к странному произведению, которое получило название «Речи Сигрдривы».

Эта последняя часть прозаического фрагмента, которая в исходной форме представлена и в саге, повествует о том, как Сигурд въехал на вершину Хиндарфелл (Хиндарфьялл)и повернул на юг. На горе он заметил яркий свет, точно горящий костер: сияние поднималось до неба. Он подъехал ближе; перед ним встала стена из щитов (skjaldborg),а над ней развевалось знамя. Сигурд вошел за щитовую ограду и увидел там спящего человека в полном вооружении. Сигурд снял у него с головы шлем и понял, что это женщина. Броня прилегала к телу так плотно, словно вросла в плоть. Своим мечом Грамом Сигурд вспорол броню от шеи книзу и по обоим рукавам и снял ее. Женщина проснулась, села — и увидела Сигурда.

Строфы 2–4 «Песни» близко повторяют содержание этого прозаического отрывка: там есть и «сплоченные щиты», и знамя, и «плотен панцирь — / словно в плоть врос он». Однако в «Песни» Грани перепрыгивает через пламя: это добавление заимствовано из второго приезда Сигурда к Брюнхильд, когда тот явился в обличии Гуннара. В первый своей приезд, согласно источникам, сообщается лишь, что он «вошел за ограду», т. е. skjaldborg.Это слово, использованное и в саге, и в прозаической вставке «Эдды», часто трактуется как «башня» или «крепость», но мой отец в других текстах ссылался на то, что Брюнхильд «окружила себя стеной пламени».

Так называемые «Речи Сигрдривы» начинаются с первых слов валькирии, обращенных к Сигурду:

Hvat beit brynju?
Hvi br'a ek svefni?
Hverr feldi af m'er
f"olvar naudir?

Кто кольчугу рассек?

Кто меня разбудил?
Кто сбросил с меня
стальные оковы? [24]

Здесь же Сигурд отвечает, что ее освободил сын Сигмунда с помощью меча Сигурда. Эта строфа написана размером форнюрдислаг, но вся последующая песнь — льодахаттом (см. комментарий к V.42–44), за исключением нескольких строф, в которых использован форнюрдислаг. Валькирия радуется своему пробуждению в стихах, которые эхом повторяются в «Песни» в строфах 5–6, а затем говорит:

Долго спала я,
долог был сон мой —
долги несчастья!
Виновен в том Один,
что руны сна
не могла я сбросить.