Легенда о свободе. Мастер Путей

– Безусловно… Я бы и не посмел сравнивать тебя с ничтожным мною. Нет, только не говори, что ты не честолюбив, иначе ты не был бы игроком. Любой выигрыш – это прежде всего власть, а уж потом деньги, награда… одержав победу – ты показываешь свое превосходство, и в тебе это есть, было и будет. И не говори, что не любишь лести. Нет такого человека, которому не нравилась бы лесть. Просто одни глотают все подряд, а другие… так сказать, гурманы… предпочитают лишь изысканную, а главное – правдоподобную лесть…

– Хорошо, Холд. Будем считать, что ты высказал свое мнение. Я тебя услышал. Это все? – «Нужно уйти, пока я его не убил!» – думал Хатин.

– Все?.. Нет, я не для того затеял разговор. У меня есть дело к тебе.

– Вот как?

– Да, к тебе, который, как я чувствую, займет вскоре достойное место под этим небом. А я, не будучи настолько силен и умен, вынужден смотреть – кто же станет у руля? И искать себе службы при нем.

– Службы?

– Да, Хатин. Ты станешь Верховным. И договариваться нужно с тобой. Я попытаюсь убедить тебя, что я тебе нужен.

Кодонак отошел к стене, подхватил один из стульев (надо признать, тяжелых – но ярость придавала ему силы) за спинку, развернул в воздухе и, с грохотом поставив около себя, сел.

– Попытайся!

– Итак, ты сосредоточил в своих руках всю политическую власть. Власть Одаренных. Но ты кое о чем забыл. Чтобы управлять Тарией, недостаточно только Одаренных подчинить себе. Да, тебя знают и любят в Городе Семи Огней, все, и простые граждане, лишенные Дара, – даже в большей степени. Называют тебя первым рыцарем Тарии… Но будет ли все по-прежнему, когда ты номинально перестанешь командовать Золотым Корпусом и превратишься в Верховного? Помнишь о том, что Одаренных не так уж и много? И что их недолюбливают, особенно в провинциальных городках, в селениях, отдаленных от столицы? Люди не любят тех, кто лучше их, умнее, талантливее, кто богаче, кому легче живется. А если уж все вышеперечисленное вместе – Дар, содержание от государства, очень неплохое, дом в Городе Огней и гражданство, образование, долгая жизнь!.. Нас, Одаренных, спасает лишь то, что мы смешались с обычными людьми, связаны с ними родственными узами, что большая часть наших детей – неодаренные, а в простой семье где-нибудь в Лысых Горах, где не было Мастера Силы уже как пару-тройку сотен лет, вдруг может родиться Одаренный. Мало контролировать Город Семи Огней, мало контролировать армию, нужно контролировать лордов, городские власти и экономику. А это – неодаренные. Ты, Кодонак, при всей твоей гениальности Стратега, все же не был и никогда не будешь человеком, который станет копошиться во всем этом. Конечно же ты быстро найдешь механизмы… разберешься, я не сомневаюсь. Но это не по тебе. Тебе скучно вариться в этом котле. А я все здесь знаю. Знаю все мелочи. Знаю, кому продать наше зерно, знаю, где прикупить алмазов, сколько шелка должен давать Шеалсон, чтобы его было в самый раз – не слишком много и не слишком мало. Я – знаю. Я изучил. У тебя же на это уйдет достаточно много времени, драгоценного времени. Оставь меня при себе, советуйся со мной по вопросам, связанным с торговлей и хозяйствованием, поддержи меня в изменении порядка наследования. Я знаю, что лучше для Тарии, понимаю, как это будет действовать.

– Послушай, Холд. – Хатин устало прикрыл глаза. – Не время сейчас обсуждать это. Я не понимаю, зачем ты завел речь о подобных вещах… Тебя словно не было на Совете. Ты понимаешь, что предстоит нам? Ты представляешь весь масштаб битвы, которую нам нужно выиграть?! Победить или погибнуть! Некому будет производить что-то, некому будет торговать или засеивать поля! Не будет ни пшеницы, ни шелка, ни золота! Если мы проиграем, смарги и Древний станут здесь хозяйничать! А им все это ни к чему! Ты понимаешь это, Холд? Какой порядок наследования? Какой Сияющий Престол? Ничего! Слышишь? Ничего не останется! Ничего… Не будет ни тебя, ни меня, если мы проиграем… Это единственное, что меня волнует сегодня. Поэтому я забуду все, что ты говорил, хотя в других обстоятельствах я обязательно уделил бы этому внимание. Очень многое из сказанного тобой меня настораживает.

– Многое?

– Тебя ведь никто не лишает возможности заниматься тем, чем занимаешься. С чего это ты вдруг принялся меня уговаривать? Льстить мне в очень своеобразной манере? Думаешь, я настолько, как ты выразился, «гурман», что предпочитаю лесть на грани с прямыми оскорблениями меня и людей, которых я считаю друзьями? Думаешь, мне нравятся слова о моем якобы безмерном желании властвовать? Ты представил меня человеком, для которого не существует ни принципов, ни чести, ни клятв, который всем готов пожертвовать в угоду честолюбию.