Легенда о Травкине

В полуподвале того же министерства, в коридоре, ходила, бегала и плясала женщина, по шагам, шажкам и прыжкам ее прослеживалась и угадывалась история любви; из остуженной души пробилось это чувство голубоватым подснежником и превратилось в деревце, позванивающее серебряными листьями. В той комнате, где служила эта женщина, городского телефона не было, ее звали к нему из другой комнаты, местным телефоном, путь к голосу мужчины пролегал мимо двери, за которой решалась судьба «Долины», и в пустом коридоре женщина не боялась выдавать себя, первые пробежки ее выбивали на паркете сплошные вопросительные знаки, и вечерние свидания с мужчиной давали ответы не полные, женщина требовала уточнений по телефону, шаги гремели с анкетной бесцеремонностью. Потом началась игра: женщина замирала на полпути, женщина томила того, кто ждал ее, посмеивалась над ним, а иногда в восторге перед собою — умная! хитрая! — вальсировала, и к перестуку каблучков присоединялись шорохи развеваемых танцем одежд. Но и тот, влюбившийся до потери мужского самолюбия, не терял твердости духа, требовал ответа, настаивал, и однажды хлопнула дверь красной, зовущей к атаке ракетой, барабанная дробь каблучков оповестила всех о штурме мужской твердыни, паркет выстилал дорогу к крепости, уже выкинувшей белый флаг, ветром обдутые знамена звали к победе, к счастью... Минуло десять минут — и шаги возрадованно провозгласили окончание боевых действий, полную капитуляцию, викторию. До шести вечера на бранном поле царила тишина, хоронились недоразумения, погребались былые ссоры, скользящими шажочками устранялись легкие ранения, наносились последние штришки на рисуемое воображением будущее, близился час завершающего свидания — и тут сдали нервы, оцепенение сковало шаги, зазвучавшие после конца трудового дня, женщина страшилась, только теперь заныли раны, в пылу сражения она их не заметила, теперь только поняла она, что не мужчина капитулировал, а она сама сдалась на милость победителя, что сегодня произойдет то, что всегда происходит. Дергающиеся шаги ее вымученно возобновляли движение и прерывали его в тягостном раздумье. И наконец она прошла — мимо двери, мимо «Долины» — шумно, рокотом убегавшей волны, и на отмели, зацепившись о порожек двери, осталась мысль о поражении, которое — победа...

19