Легенда о трех мартышках

Константин поспешил за женой, я без приглашения двинулась за хозяевами, увидела, что на кухне за столом восседает несколько пьяных в дымину мужиков, решила во что бы то ни стало продолжить разговор с хозяйкой, сделала шаг назад и услышала недовольное:

– Вау! Поосторожней!

Я обернулась и поняла, что это выкрикнула девушка лет двадцати, в отличие от остальных присутствующих она казалась абсолютно трезвой и держала в руках хорошо мне известный учебник французского языка.

– Parlez vois francis? – улыбнулась я.

– Пытаюсь, – по-русски ответила незнакомка.

– Учитесь в институте? – не отставала я.

– На вечернем, – уточнила девушка, – днем работаю.

– Аська! – заорал из кухни Константин. – Вали за картофлей!

– Сам иди, – схамила студентка.

Алкоголик, шатаясь из стороны в сторону, вышел в коридор.

– Отцу грубить? Ща ремня получишь.

Ася скривилась.

– Идиот! Ты меня сначала поймай! И ремень папочка давно пропил!

Константин рыгнул и удалился.

– Вы дочь Попова? – удивилась я.

– Мне повезло, – ухмыльнулась Ася.

– Равиля Шамсудиновна ваша бабушка?

– Нет, она мать Сони, – ответила девушка, – моя родительница жила на этаж выше. У них с отцом было одно хобби, алканавты чертовы. Мамашка до смерти доклюкалась, а папенька здоровее оказался, не берет его водка. Равиля хорошая женщина, я рада, что она отсюда уехала!

– Похоже, ваш отец любит тещу, – отметила я.

Ася скривила рот.

– Ну да! Она каждый месяц дочери денег привозит, по тридцатым числам. Устроилась поварихой.

– Кем? – изумилась я.

Ася поманила меня пальцем.

– Давайте выйдем, у Сони в квартире очень воняет, лучше на лестнице постоим. А вы кто?

– Из собеса, – ответила я, следуя за девушкой, – соседи бумагу прислали: «Старшую Ахметшину никто давно не видел, семья каждый день гуляет, куда подевалась Равиля? Явно с ней что-то нехорошее случилось!»

Ася села на подоконник.

– Раньше папа с Равилей дрался, он совсем дурак, весь ум пропил. Бабка терпела, терпела и сбежала, полгода от нее ни слуху ни духу не было. Соня все канючила: «Мама жадная, ей пенсию на книжку переводят, никак мне деньги не снять, с голоду подохнем». А потом Равиля приехала, денег привезла и объявила: «Жить с вами не хочу, нанялась кухаркой в богатый особняк, имею теперь комнату в Подмосковье, живу на свежем воздухе, в тишине и покое, ем досыта, по вечерам спокойно вышиваю. Не ищите меня и не волнуйтесь».

А Соня с отцом и не беспокоились о старухе, их только ее пенсия волновала. Вот так!

Ася замолчала, я продолжала смотреть на девушку, та неожиданно разозлилась:

– Неужели первый раз человека, подобного моему папашке, встречаете? Еще скажите, что никогда о брошенных старухах не слышали! Равиля всю жизнь на кондитерской фабрике пахала, у нее рабочего стажа столько, сколько я не прожила, и что? Ушла с предприятия, и ее забыли! По вашим бумажкам небось бабушка семейной считается, да только жилось ей хуже, чем одинокой. Хорошо это в старости у плиты прыгать? Кстати, я знаю, кто вам в собес бумагу накатал! Ксения Петровна из двенадцатой квартиры! Она с Равилей дружила! Вы к ней загляните, небось у нее адрес бабушки есть! Хотите, отведу? Ксения Петровна побоится чужому человеку дверь открыть!

– Спасибо, – сказала я, – буду очень благодарна.

Услышав про письмо в собес, Ксения Петровна замахала руками:

– Ничего такого я не строчила! Знаю, где Равиля, она отлично устроена, иногда мне звонит, правда не чаще раза в месяц, телефон хозяин поварихе для служебных нужд дал, он очень внимательно счета проверяет.

– Подскажите адресок, – я прикинулась равнодушной чиновницей, – надо отчитаться о проделанной работе, сообщить, что Ахметшина не живет по месту прописки, но с ней полный порядок.

– Павлово, – соврала Ксения Петровна.

– Ой, спасибо, – поблагодарила я, – телефончик не сообщите?

– Чей? – изобразила дуру старушка.

– Равили Шамсудиновны, – терпеливо пояснила я.

– Не знаю его, Ахметшиной звонить нельзя, – заморгала Ксения Петровна, – барин ее уволить может!

Мне надоел этот спектакль.

– Равиля умерла!

Ксения Петровна вздрогнула.

– Что?

– Ахметшина скончалась, – повторила я, – и она не работала кухаркой, последние годы жила в деревеньке, название которой ни забыть, ни перепутать невозможно: Дураково-Бабкино. Вы мне соврали, но среди потока лжи была малая толика правды: Равиля, похоже, была счастлива, ее жизнь наконец-то стала спокойной и сытной!

Ксения Петровна прижала ладони к щекам.

– Боже!

– Вы знаете, кто отвез Ахметшину в Подмосковье? – прямо спросила я.

– Это государственная тайна, – пролепетала бабуля, – дело особой важности.

– Мужчину звали Лев?

Ксения Петровна будто стала ниже ростом.

– Бородатый, усатый, смуглый, похож на цыгана? – не успокаивалась я.

Старуха помотала головой.

– Нет!

– И как же он выглядел? – насторожилась я.

– Я его никогда не видела, – прошептала Ксения Петровна, – а она правда умерла?

– Да, – коротко ответила я.

– И ее похоронят под чужим именем?

– Как Анну Королькову?