Легенда о Вращающемся Замке

Запутанными городскими улицами Остромир вел их по одному ему ведомому маршруту. Ни Гледерик, ни Гленан никогда не бывали здесь прежде, а потому полностью доверились своему проводнику. С мрачной иронией юноша подумал, что им и впрямь крайне повезло выйти из переходных врат в безлюдном и тихом закутке между плотно стоящими домами, а не посредине центральной городской площади, оживленного рынка или какого-нибудь еще шумного места наподобие.

Уже почти стемнело, но на улицах по-прежнему оставалось много народа, и это выглядело разительным контрастом по сравнению со стремительно вымиравшим сразу после заката Таэрверном. Проезжали тяжело груженные повозки, спешили по своим делам рабочие из доков, широко распахнуты были двери лавок, громоздились темные громады складов. Как и всякий портовый город, Ильмерград работал с утра до утра, ни на миг не сбавляя своего бешеного ритма. В воздухе пахло восточными пряностями и свежей рыбой, мехами и шелками, дорогими духами и дешевым пивом.

Дэрри и сам вырос в портовом городе, стоявшем правда на берегу южного Винного, не северного Ветреного, моря, и потому немедленно почувствовал себя здесь так, будто наконец после долгого странствия вернулся домой. Оживленная суета беспокойных купеческих кварталов была всяко привычней ему, чем чопорная строгость Верхнего Города в эринландской столице, и потому Гледерик сразу повеселел и пошел быстрее, стараясь шагать нога в ногу со спутниками. Теперь он уже не тонул в мрачных мыслях, а с интересом осматривался по сторонам.

Ильмерград в ту пору был одним из главных центров всей торговли севера. Располагаясь в удобной, защищенной высокими скалами бухте на полуденной стороне неспокойного, щедрого на непогоды и шторма Ветреного моря, он служил перевалочным пунктом на пути из восточных королевств в западные. Большинство купцов предпочитало морские пути ненадежным и длительным сухопутным — особенно сейчас, когда половина Срединных земель пылала в огне междоусобных войн, от Вращающегося Замка и до самой Тарагонской империи.

Здесь можно было в обилии встретить иберленцев и гарландцев, эринландцев и жителей Озерного Края. В гавани стояли суда, груженые предметами роскоши из далекой Арэйны и даже полу-баснословной Райгады, лежавшей, если верить байкам, у самых границ империи богов. Перец и фарфор, золотые украшения и искусно сделанное оружие, механические часы и пушнина, украшенные изумрудами трости и дорогие ткани — чего только не выставлялось к продаже на ильмерградских верхних, средних и нижних торговых рядах. На противоположном рыночной стороне берегу реки поднимались укрепления оборонявшей город могучей крепости.

— Куда мы идем? — осведомился Дэрри, когда Остромир, даже не оглянувшись, миновал вывеску очередной корчмы. — Мы прошли уже с десяток постоялых дворов не самого затрапезного вида. Они что, все недостаточно хороши для моей почти монаршей особы?

— У меня здесь был один знакомец, — ответил венет, высматривая дорогу. — Еще с давних времен, мы вместе ходили в походы. Надеюсь, он никуда не переехал и не умер. У него и заночуем, если все в порядке.

— Это вы правильно придумали, — кивнул Гледерик. — Уж лучше гостевать у друзей за честное слово, чем у трактирщика за монеты из своего не бездонного кошелька.

Юноша с сожалением подумал, что вместе с Гэрисом Фостером закончилось и щедро выдаваемое тем жалование. Какие-то деньги на руках у Гледерика, конечно, оставались — но они были не бесконечны, и если предаваться бездумным тратам, то они скоро покажут дно. Покидая Вращающийся Замок в суете и спешке, Дэрри никак не успел набраться наглости выпросить у Фэринтайна пару сотен золотых денежного содержания — на нужды похода, разумеется. Теперь оставалось лишь кусать себе локти за собственную нерасторопность. Впрочем, проведенное в скитаниях время приучили его распоряжаться деньгами с умом — в те счастливые моменты, когда он вообще располагал хоть какими-то деньгами. Да и у Остромира явно что-то звенело в кошельке. Дэрри бросил взгляд на Гленана — тот, слегка было оживившийся в подземельях Каэр Сиди, вновь впал в мрачную апатию. Юноша задумался, а что бы испытывал он сам, услышав известие о смерти своего отца — и понял, что не может найти ответа на этот вопрос.

Миновав еще нескольких кварталов и спустившись в неприметный переулок, Остромир привел их к трехэтажному, добротному на вид дому. Поднявшись на резное крыльцо, седовласый воин четырежды постучал кулаком в украшенную замысловатой резьбой деревянную дверь. Открыли ему примерно через полминуты — на пороге появился высокий, широкоплечий мужчина в расшитом золотыми нитями красном кафтане и с проседью в некогда густых темно-русых волосах. Увидев Остромира, он на секунду замер, будто в нерешительности, а потом сделал шаг вперед и сжал его плечи в крепком объятии.