Легенда о заячьем паприкаше

Сначала он хорошо отдохнет до конца охоты. А заодно полечит еще свою ногу, заново запеленает ее. Приготовит, кроме костыля, еще одну палку, для зайцев: чтобы, как в прошлом году, не бродить за ней по кустам. И еще…

Господи милосердный! Только раз, один-единственный раз, не оставь, не обойди своей милостью!

Слезные, идущие от сердца, молитвы Гажи неслись в пустое, угрюмое зимнее небо, пока он, вернувшись в свою нору, усердно занимался ногой и прочими своими делами.

Беда только в том, что после бессонной ночи, измученный болью и переживаниями, Гажи чувствовал, как все сильнее его охватывает неодолимая, свинцовая вялость.

Напрасно разжигал себя Гажи сладостными мечтами о заячьем паприкаше. Тело его как бы начало постепенно неметь. В глазах метались какие-то странные искры и сполохи.

Лечь, укрыться и спать! Каждая клеточка, каждая жилка старого его тела кричала об этом.

Встряхнулся Гажи, пытаясь прогнать сонливость… Дело-то уже идет к вечеру! Еще проспит время, когда пора будет идти за зайцами. Нельзя, никак нельзя ему задремать!

Нельзя-то нельзя! Только неодолимая дрема, как омут — выбившегося из сил пловца, затягивала и затягивала несчастного Гажи.

И увидел он вдруг, что стоит посреди снежного поля, а вокруг, словно какие-то диковинные цветы, алеют свежие пятна крови… И каждое из алеющих пятен прячет в себе черное ядро: застреленного и спрятанного в снегу зайца… Но тщетно подходил Гажи к каждому из бесчисленных пятен, тщетно разгребал ногой снег… Ничего там не было, кроме снега, пропитанного заячьей кровью… Господи боже! Ты оставил-таки меня!

И казалось Гажи: вокруг, в чистом поле, клубится серый, грязный туман, а в нем рыскают хитрые, злобные, хищные существа. И существа эти то й дело выскакивают из тумана, чтобы утащить зайца из окровавленной снежной кучи… Вон один выпрыгнул! Вон другой… Каждый раз, когда Гажи направляется к красному пятну, его со злорадной улыбкой опережает проворный вор… Если бы поспешил Гажи, если бы обогнал вора, то сумел бы, наверно, схватить хоть одного зайца. Вон сколько их, кровавых пятен, краснеет еще на снега. аж до самого горизонта!

А ну-ка нажми, Гажи!.. И Гажи бежит, сломя голову, из последних сил… Все напрасно! Воры быстрее, чем он… Мечется Гажи туда, сюда, делает обманные движения, как играющие в салочки ребятишки, чтобы хоть раз, хоть у одной кучки опередить своих мучителей… И каждый раз — жестокое разочарование!.. Под красным снегом нет ничего, ничегошеньки не кроме мерзлой травы…

Он бы рад уже сдаться, прекратить эту страшную, бесполезную гонку. И — не может!.. Что-то толкает его, заставляет бежать с неистово бьющимся сердцем, задыхаться, проваливаться в снег… сходить с ума от боли и от душевной муки… метаться между кровавыми пятнами, хотя ноги уже — как свинец…

* * *

Любой, даже самый пустяковый, охотник, да и вообще любой человек знает, в какой странной, неразумной традиции воспитаны все старые зайцы.

Непревзойденной вершиной заячьей тактики считают старые зайцы правило: ни за что на свете не вскакивай, услышав подозрительный шум или шорох! Ни в коем случае! Напротив: если уж ты, то есть заяц, почуял вблизи угрозу, замри, затаись в своем убежище. Потому что лежащего, слившегося с окружающей местностью зайца очень трудно заметить; двигающегося же, бегущего увидит каждый. А ружья в руках у людей, как известно, бьют далеко, да и палка, камень иной раз бывают опасны.

Эта наука старых зайцев, которая переходит от отца к сыну и которую заячья молодежь повторяет, как «Отче наш», вещь в общем нужная, мудрая и проверенная. И с ней было бы все в порядке, если бы не второй пункт.

Ибо второй пункт той науки, которую старые зайцы передают молодым, гласит: когда затаившийся заяц почувствует, что опасность его миновала, он должен тут же вскочить и — давай бог ноги! На всякий случай нужно удрать как можно дальше от того места, где его потревожили, где ходит человек.

В теории это все, конечно, прекрасно. Но на практике старые зайцы предоставляют каждому самому решать, в зависимости от темперамента, когда наступает момент уносить ноги. И самая большая ошибка всех зайцев именно в том, что они слишком рано считают опасность прошедшей, а потому и мудрое выжидание. как правило, оказывается напрасным.

Одним словом, заячья мудрость не лучше любой другой жизненной мудрости. Лишь правильно применяя ее, узнаешь, стоит она чего-нибудь или же ни черта не стоит. И, как мы увидим дальше, жизнь иной раз красноречиво доказывает совсем противоположный тезис: бывает, разумнее не соблюдать правила, чем строго им следовать.

* * *

Дело в том, что в этом году одна мамаша-зайчиха из населяющих Заячье поле очень поздно познала радости материнства.

Особенно неудачным вышел один из ее сыновей, по порядку пятый Сколько хлопот он доставил матери, просто не приведи бог. Был он слабым, глупым и сонным. Братья и сестры его давно уже стали нормальными, здоровыми зайдами, а этот пятый все нуждался в родительской заботе.