Легенда о Золотой Бабе

Кто знает, что он успел бы сделать еще, если бы тиф и довершивший злое дело нелепый солнечный удар не угомонили его навсегда. В 1923 году он умер где-то на юге, тоскливо глядя на висевшую у кровати карту русского Севера.

Вот кто такой был Носилов — таинственный автор неизвестной рукописи.

* * *

Да, он был истинным и авторитетнейшим знатоком Уральского Севера. И поэтому его свидетельства очень ценны. Это именно он записал в 1900-е годы рассказ кондинского вогула о серебряной копии Золотой Бабы — одно из наиболее важных (если не самое важное) свидетельство о ней нашего времени. Никто из писавших о Золотой Бабе за последние два века не был так близок к разгадке ее тайны…

И вот — его рукопись. Написанная незадолго до смерти. Обобщающая почти все его знания о Севере, собранные за полвека. Рукопись неизданная и никому не известная. Что-то в ней? А вдруг…

* * *

В рукописи Носилова я нашел, можно сказать, обобщение фактического положения дел с Золотой Бабой на уровне 1918 года. Хотя, по всему видно, что это не интересовало автора — он не вдавался в отвлеченные теоретические рассуждения, а лишь приводил факты, известные ему и вполне достоверные.

А известно ему, надо сказать, было многое — больше, чем кому-либо из его современников.

Слежу за цепочкой приводимых им фактов, взятых из разных мест рукописи. Они невольно подводят к определенным выводам.

«Кроме домашних, у самоедов имеются общественные идолы, хранящиеся где-нибудь в пустынной тундре, в лесах, в особых амбарчиках, со следами жертвоприношений вокруг.

Это — покровители оленеводства, рыбного и звериного промыслов и благополучия самоедов. У божков есть даже свои хранители — вотчинные самоеды, на обязанности которых лежит сохранять и досматривать за ними, оберегать, чтобы к ним не попал русский или зырянин, чтобы не потрогали белые медведи и другие звери.

Эти укромные места, выбранные в недоступных местах полярной тундры, где-нибудь за речками и болотами, непроходимыми топями, далеко обходятся самоедами и посещаются ими только через известное число лет, для чего оповещается за год вся тундра».

Это у самоедов, то есть у ненцев. Учтем слова об общественных идолах. И о том, что чужим их не показывают.

А вот у вогулов — манси:

«Среди шайтанов Дальнего Севера есть и такие, что далеко известны и считаются настоящими божествами Севера».

То же самое у остяков — хантов:

«Среди многочисленных истуканов, которых остяки делают решительно в каждой юрте… есть и общественные старинные идолы, которым остяки поклоняются или ежегодно, при начале промыслового сезона или через известное число лет — через три, семь и двенадцать — священные у них числа».

То, что общественные идолы есть и у ненцев, и у манси, и у хантов — это, в общем-то, не ново, конечно. Но какие они сегодня?

У ненцев, например, такие:

«Когда я зимовал на Новой Земле, обитающие там крещеные самоеды сообщили мне, что в вершине Оби есть шайтан Ялмал — добрый, милостивый, помогает заблудившимся, живет в лесной, скрытой от глаз хижине, ездит на белых лошадях, защищает человека от лесного злого существа, носит русскую одежду и лисью широкую остроконечную шапку. Он ревниво охраняется, к нему допускают только избранных…