Легенда о Золотой Бабе

Чуть не плача от досады, я побродил еще десяток минут по плотине, а затем, злой и унылый, сел на скамью у памятника Бажову. Павел Петрович, мудрый и сосредоточенный» со спрятанной в бороду ласковой улыбкой, смотрел на пеструю толпу земляков. И он когда-то не спеша хаживал по плотине, в привычной темной блузе, в простенькой рабочей кепке, приветливо раскланиваясь с многочисленными знакомыми. Развевалась по ветру седая, такая знакомая по портретам борода. Он шел в горсовет, а может быть, в архив или в научную библиотеку…

В библиотеку? А не мог ли и мой старик Идти в библиотеку — ведь она тут недалеко? Я побежал туда. Еще подымаясь на крыльцо, увидел в окно читального зала — он тут.

* * *

Он был тут и сидел как ни в чем не бывало, хотя увидел меня, как, только я открыл дверь. Более того, он любезно поднялся навстречу мне, словно ждал меня и был уверен, что я пришел именно к нему.

Подойдя к столику, за которым сидел старик, я увидел, что на лежащей перед ним конторской книге крупно написано: «Реферат о Золотой Бабе». Значит, действительно он взял мою тетрадь!

Зло вновь поднялось во мне. Не здороваясь, я сел и весьма недружелюбно начал свой «допрос».

Как же я был посрамлен! Он не брал тетради!

…Мы долго бродили в тот вечер и поведали друг другу все, что знали об этой истории. Да и не только об этой.

Почти час мы просидели на Набережной, под густыми тополями у старинного особняка с колоннами. Глядя на полыхающие отблесками заката окна домов по ту сторону пруда, на нелепую в этом красивейшем месте города трубу какого-то заводика, на колокольню бывшей церкви, я слушал рассказ Стефана Аристарховича, так звали моего собеседника — старого уральского краеведа, о таинственном письме, полученном им несколько месяцев назад, о его поисках материалов о Золотой Бабе, о фотографе, интересующемся ею…

Еще час мы шли по гранитным тротуарам изгибающейся дугой Набережной, останавливаясь в наиболее важных местах моего рассказа о пропаже тетради, о Тиме, о себе…

И я уж не знаю, сколько мы просидели в заставленной от полу до потолка книгами уютной комнате Стефана Аристарховича, то вспоминая еще и еще новые детали дела, то обсуждая план нашей «операции».

Могу сказать также, что именно в этот вечер я стал краеведом. То есть у меня появилось желание стать им. Свой край, свой город я, конечно, любил и раньше, но как-то очень поверхностно интересовался им.

— Чтобы крепко любить, надо знать! — говорил Стефан Аристархович, удивляя меня все новыми и новыми сведениями о городе, который, казалось мне, я хорошо знал, а на самом деле знал очень плохо.

Мог ли я думать, например, что на территории города некогда протекала не одна река, а еще много мелких, впадающих в нее речушек и что они есть даже и сейчас — одни взятые в железобетонные трубы, другие — пробивающие себе путь где-то под землей; что, не зная этого, проектировщики и строители нередко попадают в неприятные положения. Именно в связи с этим приходил тогда старый краевед в стройуправление — проконсультировать проект застройки одного городского квартала. Стефан Аристархович заходил к главному инженеру, а мы с Эдькой только в его кабинет и не заглядывали в поисках похитителя.

Я узнал, что мы, горожане, ходим по золоту — район города золотоносен. Еще лет тридцать назад на берегах городского пруда можно было видеть старателей с вашгердами. Узнал, что в городе есть минеральные источники. Один из них действовал еще лет восемьдесят назад на территории старой фабрики.

А какой интересной оказалась история площадей города! А правда о подземных ходах под знаменитым дворцом уральского золотопромышленника!

Слушая, я ругал себя за то, что был до этого таким нелюбопытным, и давал себе слово обязательно стать краеведом.

Рассказал Стефан Аристархович и о Золотой Бабе, о том, что ему удалось узнать о ней.

Да, эта загадка далекого прошлого так еще и не разрешена. А за ней может крыться много интересного, Не исключена возможность, что Тима занимался ею не только из любопытства и что тот поход имел отношение к Золотой Бабе.

Но зачем Золотая Баба «фотографу»? Что-то не: похоже, чтобы она интересовала его с научной точки зрения… Откуда он знает о ней? И уж не у, него ли тетрадь Тимы? Почему он, задав вопрос о Золотой Бабе затем перестал ею интересоваться и даже избегает встречи с Закожурниковым? Он или не он писал ту записку?

Эти вопросы мы со Стефаном Аристарховичем задавали друг другу и искали ответа на них.

Старенький домик на Набережной стал моим вторым домом — здесь я проводил почти все свои свободные вечера.

Но «фотограф» не появлялся, и нам оставалось только строить предположения. Разгадка от этого не приближалась.

* * *

Как ни велик мир, а встретиться в нем двум людям — пусть даже один из них не желает этой встречи — бее же, оказывается, возможно. Встретился нам и «фотограф».

Хотя суда по всему, встреча совсем не входила в планы Сурена, Стефан Аристархович не только сумел задержать его и поговорить с ним, но и назначил новую встречу — в библиотеке.