Легенда об Иных Мирах

Сенатор пожал плечами.

– С чего ты взял? – спросил он.

– Так, догадки. Я знаю тебя, Элейдж, ты лис хитрый. Ты всегда чувствуешь, откуда дует ветер, а потом оказывается, что не чувствуешь, а знаешь. Что ты на это скажешь?

– Ничего.

– Ничего?

– Ты на меня злишься, Аретт?

Певец слегка наклонил голову, а потом слегка ей мотнул, словно отрицая жест, сделанный до этого.

– И как это понимать? – заметил сенатор, – как «да» или как «нет»?

– Как желаешь, – ответил певец, вновь улыбнувшись.

– Зачем ты пришёл? – спросил сенатор, несколько подумав, – ведь не просто же так, вспомнить старое. Что б пробраться сюда у тебя должны были быть достаточно веские причины. Ты их не желаешь называть?

Певец тихонечко улыбнулся, прикрыв глаза, словно слушая райскую музыку.

– Элейдж, – проговорил он, не переставая лыбиться, – где ты этому научился?

– Чему? – удивлённо спросил сенатор.

– Вот так владеть интонациями голоса, строем слов. Знаешь, мне ужасно хочется рассказать тебе всё начистоту, но, пожалуй, делать этого я не стану. А, может, и стану, если ты ответишь мне на один вопрос, только без виляния и лжи. Ты, часом, не с Эрмэ родом? Уж больно ты похож...

Сенатор вновь легонечко пожал плечами. Отойдя к окну, посмотрел на сады, раскинувшиеся внизу, на город, укрытый сумерками. Певец наблюдал за ним из-под полуприкрытых век, но смотрел внимательно, ничего не упуская, ни малейшего движения, ни малейшего жеста. Элейдж вздохнул, повернулся лицом к гостю.

– Зачем тебе это? – спросил негромко.

– Что бы знать, – ответил певец уклончиво.

– А если даже и с Эрмэ, – вновь тихо переспросил сенатор, подходя к гостю, – это что, говорит о чём-то важном?

– Может быть. Так ты эрмиец. Я предполагал.

– И что, это говорит о чём-то важном? – вновь переспросил сенатор. – Так много значит?

– Ты властитель?

Элейдж пожал плечами, подошёл к шкафчику, достал два бокала и бутыль вина.

– "Поцелуи ветра", – заметил он, разливая вино по бокалам, – надеюсь, ты не откажешься.

– Ты – Властитель? – в который раз переспросил певец.

– Был им, но это было давно... и совершенно неважно кем я когда-то был. Главное кто я теперь.

– Хорошие слова, – заметил певец, чуть пригубив вина, – просто замечательные. Но я не знаю, кто ты есть теперь, я ведь не знаю твоего прошлого.

– Ты требуешь отчёта?

– Хотелось бы знать, с кем я имею дело, прежде чем рассказать что-то тебе. И, понимаешь, с тех пор, как я побывал на твоей родине, я научился быть не просто осторожным, я стал безумно недоверчивым.

– И хочешь сказать, ты сумеешь поверить словам?

– Я научился распознавать ложь, Элейдж. Мне пришлось этому научиться. Мне очень многому пришлось научиться, там, в Империи. И я постараюсь, выслушав тебя, не ошибиться.

Сенатор тихонечко рассмеялся, отпил глоток вина.

– Вот даже как, – проговорил, улыбаясь, – но в мою историю поверить трудно. Очень трудно, даже тебе Аретт, особо, если ты многому научился на Эрмэ.

– А ты попробуй, расскажи, может, я и поверю...

Сенатор вновь прошёл по комнате, глядя на певца, расположившегося в кресле, подумал, что хоть тот и кажется спокойным, умиротворённым и расслабленным, на деле это далеко не так. Он знал Ареттара достаточно, что б понимать, что внутри тот сжат как пружина и готов ко всему. А ещё тот ждал. Вздохнув, сенатор прикрыл глаза, вспоминая. Но ничего не шло на ум, ничего, только стояли перед взглядом светлые, словно напитанные лунным сиянием волосы Лиит, её лицо, несколько неправильное, синие, нереально синие очи, светлые, глубокие, словно сияющие изнутри, её причудливо изломанные брови, улыбка на строго очерченных губах.