Легенда об Ураульфе, или Три части Белого

И каждый раз после этого кожа ее тускнела. Сначала — совсем немного, потом — все больше и больше. Страшнее было другое: после каждого колдовства сердце ее умирало. Ей некому было помочь, а ждать — невозможно, и она спасалась первым мелким живым существом, попадавшимся на глаза. И потом еще думала: как хорошо, что внутри поселилась лягушка. Она не будет так биться, как бьется теплая птичка.

* * *

Старый Скулон не скрыл удивления: как удалось незнакомке проскользнуть незамеченной в дом? Ни одна из собак не залаяла. Странно!

Слугам она сказала, что ей нужен хозяин дома — тот, кто убил горына. Женщина так сказала, так посмотрела, что ей не осмелились возразить и проводили к хозяину.

Женщина куталась в плащ с капюшоном. Однако старый охотник сразу учуял добычу — неожиданную, невиданную. Он велел убираться всем, кто задержался в комнате. И люди немедленно потянулись к дверям: хозяин был так напряжен, так насторожен, что легко прибил бы любого за малейшее ослушание.

— Что ты хочешь? — Скулон смотрел на женщину исподлобья.

— Ты убил в Лесу человека. Я пришла за останками.

Охотники не возвращали тела убитых в долине родственникам горынов, никогда не вступали с ними в переговоры.

— От него ничего не осталось, его обглодали собаки.

— Ты говоришь неправду. Собаки не тронули крыльев.

Скулон попытался скрыть удивление: откуда ей это известно?

— Сними капюшон. Я хочу видеть, с кем говорю.

Женщина чуть помедлила, но послушалась, и Скулон невольно прищурился — как от яркого света. Эта женщина не была из породы горынов. И отличалась от женщин Лосиного острова. Красота незнакомки его потрясла, и охотник решил торговаться:

— Крылья такого размаха дорого стоят на рынке.

Скулон лукавил: он ни за что не стал бы продавать эти крылья. Даже по нынешним временам это было опасно: откуда он взял их? Что за огромная птица, которую он подстрелил? Ему не хотелось лишних расспросов. Но женщина попалась в расставленную ловушку.

— Сколько ты за них хочешь? Деньги? Мед? Драгоценные камни?

Скулон усмехнулся:

— А ну-ка, сними свой плащ. И назови свое имя.

— Дракинда, — она догадалась, что станет предметом торга: лягушка в ее груди сильно ударила лапками и стала еще холоднее.

Скулон поднялся с места и следил, как Дракинда снимает свой плащ. Дыханье его участилось. Скулон перевел тяжелый взгляд с груди на лицо незнакомки. Она на него не смотрела. Старик облизнул пересохшие губы и назвал свою цену:

— Полгода жизни в поместье.

У Дракинды сдавило горло. Но тайна ее ребенка еще была скрыта от глаз. Она успеет расплатиться до родов.

— Полгода жизни в поместье за каждое крыло.

Лягушка в груди Дракинды больше не шевелилась.

— Полгода жизни в поместье за каждое крыло, — Скулон откуда-то знал, что женщина согласится, и не хотел уступать.

Голос Дракинды стал глухим и бесцветным:

— Поклянись своей жизнью: через год я уйду из поместья и унесу с собой крылья. Поклянись вот на этом. — Она разжала ладонь и показал зерно.

— Это еще что за вздор?

— Я проращу это семечко. Оно будет свидетелем клятвы.

Старик усмехнулся:

— Знатный свидетель. Если так, то клянусь. Уйдешь. Что еще тебе надо?

Дракинда смолчала.

Торг завершился.

* * *

Скулон держал Дракинду в маленьком флигеле, в дальнем конце усадьбы, и позволял входить туда только бабке, которая убиралась, носила еду и воду. Охотник боялся, что кто-то увидит необычную пленницу и посягнет на его шальную добычу.

Он обставил флигель с избыточной роскошью; приказал привозить из города фрукты и женские украшения.

Знавшие раньше Скулона не поверили бы: он мечтал о женской улыбке, о ласковом слове. Но Дракинда никогда не смотрела Скулону в лицо. И все время молчала. Жизнь старика понемногу свелась к мучениям неутоленных желаний. Он почти перестал сквернословить и сделался молчалив.

Миновало полгода, и Скулон швырнул к ногам пленницы перепончатое крыло. Женщина подняла его и прижала к губам. В этот момент старик чуть не убил Дракинду: невыносимая ревность исказила его лицо.

С утренней сменой светил он появился в трактире, заказал себе «Хвойную бодрость» и пил стакан за стаканом, не считая смены светил. И потом еще долго мучился от похмелья.

В это время Дракинде наступило время рожать. Скулон не успел оглянуться, как назначенный срок истек: пленница потребовала второе крыло и свободу.

Скулон взглянул исподлобья: Дракинда не доплатила. Рожала, потом болела, и он не мог ее трогать. Он клялся ее отпустить? Только глупый охотник выпустит дичь из капкана. Тогда Дракинда сказала: пусть будет так, как должно, — и надломила росток, призванный ею в свидетели.

Через три дня старый охотник свернул на охоте шею.

II. ПЛЕШЕРОДЦЫ

Глава первая