Легенда сумасшедшего

И тут я понял, чего ждала женщина, так внимательно разглядывающая меня: она концентрировала на мне свои силы, чтобы проверить — тот ли я, за кого себя выдаю…

— Я видела вчера ночью глюк над лесом, — вновь сказала она, — и слышала выстрелы: я ждала появления кого-то. А это ты…

Она задумчиво помолчала. Молчание опять нарушил я:

— В знак признательности и уважения за ваше гостеприимство я могу вас накормить.

— Накормить? — переспросила женщина, нахмурясь. — Дать нам еду?

— Да, — я торопливо кивнул, — дать вам еду и разделить с вами завтрак перед нашим уходом.

— Завтрак? — вновь переспросила женщина.

— Это традиционная утренняя еда, — пояснил я с поклоном.

— Мы можем сами взять у вас то, что мы захотим, — ответила она, качнув головой в такт своим словам.

— Да, — я кивнул, — но зачем драться, если вам предлагают? Это благодарность. — Я немного помолчал и добавил со значением: — Наша благодарность.

Она неожиданно покачала головой:

— Это место построили ТЕ, КОТОРЫЕ… они были первыми здесь, люди пришли потом и забрали себе все, будто это им принадлежит… Но мы похожи на ТЕХ, а не на людей… мы на стороне Закона! Закон говорит, как поступать и что делать, а люди не знают Закона — они не умеют его слышать так, как мы. Закон говорит в нашем теле, в наших клетках… Но ты тоже из людей…

Она продолжала смотреть мне прямо в глаза и о чем-то размышлять.

— Люди нас боятся и не любят, — продолжила она, — мы не боимся людей, но не любим их тоже. Когда люди нас видят, они открывают стрельбу и убегают или пытаются напасть. Я знаю — ты смелый и сильный воин, почему ты так не делаешь?

— Зачем? — Я сделал удивленное лицо. — Я не вижу в этом никакого смысла. Если мне помогают — я помогаю в ответ, если в меня стреляют — я тоже стреляю, вот и все. Вы пришли в свое место, и я предлагаю еду и еще патроны.

Я напряженно ждал, а женщина-юварк вновь замолчала задумчиво, вперив свои зеленые глаза в пространство, словно не замечая меня. Она была достаточно красива и стройна, если, конечно, не обращать внимания на оперение почти по всему телу. Мало перьев было на животе сверху, на груди и на лице. Еще на ягодицах и лопатках. В руках она держала длинный заточенный кусок арматуры, перемотанный посредине изолентой. На ногах ее были армейские ботинки, которые являлись единственным элементом одежды. Все необходимое для охоты носили мужчины.

— Я должна подумать, — наконец произнесла она. — Мы не отпускаем людей, которые залезают к нам, но ты хочешь дать, не нападаешь, и ты — Пастух Глюков. Надо подумать, — опять произнесла она, но уже куда-то в пространство.

— Конечно, подумай, я тебе верю, — сказал я как можно спокойнее, — особенно если ты столь же мудра, сколь и красива.

Она вновь метнула на меня острый вибрирующий взгляд своих зеленых глаз, но мое лицо оставалось бесстрастным. Автоматчики и остальные юварки, стоявшие на площадке, за все это время почти не пошевелились.

— Ты мужчина, — вдруг сказала она, — и это тоже плохо: ты мало понимаешь, ты не чувствуешь вокруг.

— Я много чувствую того, чего не чувствуют другие, — возразил я. — Например, я чувствую, что моему другу тяжело от вашей силы.

— Но он может быть опасен: он не такой, как ты, — ответила она.

— Я попрошу его не стрелять. — Я повернул голову к Йоргену, который сжимал автомат побелевшими ладонями и, судя по всему, отчаянно сопротивлялся погружению в полный релакс. — Йорген, дружище, — сказал я громко, — опусти автомат, эти люди не причинят нам вреда.

Тот скосил глаза в мою сторону и даже повернул голову на несколько градусов ко мне. Он беззвучно шевелил губами, продолжая таращиться на меня.

— Да, — кивнул я, делая вид, будто понимаю, что он говорит, — они тебя отпустят, если ты уберешь ружье.

Йорген стал медленно опускать автомат, пока он не выпал у него из рук, а глаза стали закрываться. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Затем вдруг вздрогнул, дернулся за оружием, но я сделал ему успокоительный знак рукой и выразительно поглядел. Йорген как-то диковато на меня взглянул, но подбирать автомат не стал. Я выдохнул.

Вдруг женщина рассмеялась хрипловатым и переливчатым смехом.

— Ты когда разговариваешь, — сказала она, — тоже используешь свои штучки? Даже люди тебя слушаются!

— Ах, если бы. — Я грустно махнул рукой. — Люди очень редко меня слушаются. Просто Йорген мой старый друг. Вся проблема людей в том, что они либо слушаются всех, либо никого.

Она заулыбалась, вновь глядя на меня пристально:

— Когда ты начал говорить, я почувствовала твои волны, они приятные, я подумала, ты хочешь меня контролировать, но это не так. Хорошо, Пастух Глюков, хоть ты и мужчина, но ты не такой, как люди, я возьму твою еду и патроны.

— Я очень рад такому мудрому решению, которое приятно нам обоим, — сказал я, опять слегка поклонившись. — Как тебя называют, мудрая женщина?

— Меня называют Лия, Думающая О Завтра, — ответила она, не отрываясь от моего лица. — Клан Свободно Парящих приветствует вас.