Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы

Делом ее жизни стало руководство огромным благотворительным ведомством Мариинских гимназий и воспитательных учреждений. Ей суждено было открыть первое в России отделение Красного Креста, ряд крупных военных госпиталей, бесчисленное количество приютов, богаделен и пансионов. При поддержке прогрессивной общественности она подготовила для императора несколько записок о реформе начального и женского образования в России. И, наконец, императрица при полной поддержке своего супруга основала крупнейший в Санкт-Петербурге и всей России театр и балетную школу, которую возглавила позднее Агриппина Ваганова. При этом и школа, и знаменитый театр полностью содержались на средства лично государыни и по настоянию Александра II носили ее имя.

Она все знала об отношениях своего супруга с Екатериной Долгорукой, так как была слишком умна для самообмана, но сделать ничего не могла… Или не хотела? Она страдала все четырнадцать лет этой скандально известной связи; страдала молча и не подавая вида, что это ее задевает. И в этом была своя гордость и своя щемящая боль. Не все это понимали и принимали.

Смерть пришла к ней во сне. Через шесть дней, согласно завещанию, как и все государыни дома Романовых, она была погребена в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. После ее кончины в шкатулке нашли письмо, адресованное мужу, в котором она благодарила его за все годы, проведенные вместе, и за подаренную ей новую жизнь. Много лет спустя ее сын Александр III, когда в одном разговоре упомянули о канонизации в России, воскликнул, что если кто-то и достоин причисления к лику святых, так это его мать!

Морганатический брак

После смерти императрицы Александр II не стал откладывать обустройства своих личных дел и спустя два месяца после пышных похорон законной супруги сочетался законным, хотя и тайным морганатическим (то есть неравнородным), браком с Екатериной Долгорукой.

Свое решение император принял, ни с кем не посоветовавшись, что было довольно неожиданным для приближенных. Но император не любил посвящать кого-либо в свои личные дела. Даже его самый близкий соратник министр двора граф Адлерберг узнал о намерении государя за два дня. В последний момент был извещен и придворный священник. Кроме них знали о предстоящем тайном и очень скромном венчании немногие.

Когда император объявил о своем решении графу Адлербергу, тот изменился в лице. Такого поворота событий не ожидал даже этот многоопытный человек, хорошо знавший императора.

— Что с тобой? — спросил у него Александр II.

Министр двора пробормотал:

— То, что мне сообщает Ваше Величество, так серьезно! Нельзя ли несколько отсрочить?

— Я жду уже четырнадцать лет. Четырнадцать лет тому назад я дал свое слово. И не буду ждать более ни одного дня.

Граф Адлерберг, набравшись храбрости, спросил:

— Сообщили ли вы, Ваше Величество, об этом Его Императорскому Высочеству, наследнику-цесаревичу?

— Нет, да он и в отъезде. Я скажу ему, когда он вернется, недели через две… Это не так спешно.

— Ваше Величество, он будет очень обижен этим… Бога ради, подождите его возвращения.

Ответ императора был короток и сух:

— Я государь и единственный судья своим поступкам.

Обряд венчания состоялся 6 июля 1880 года в небольшой комнате нижнего этажа Большого Царскосельского дворца у скромного алтаря походной церкви. Были приняты строжайшие меры к тому, чтобы никто из караульных солдат или офицеров, ни один дворцовый слуга не заподозрили о происходящем. Можно подумать, что речь шла о каком-то постыдном поступке, но, скорее всего, Александр II заботился о том, чтобы его родня не попыталась сорвать мероприятие. Император был одет в голубой гусарский мундир, невеста — в простое светлое платье. Венчал их протоиерей церкви Зимнего дворца Ксенофонт Никольский, а присутствовали на церемонии граф Александр Владимирович Адлерберг, генерал-адъютанты Александр Михайлович Рылеев и Эдуард Трофимович Баранов, сестра невесты Мария Михайловна и вездесущая мадемуазель Шебеко (тетя Вава). Все они позже подверглись некому подобию остракизма со стороны так называемого «большого света».

Ей было тридцать два года, ему — шестьдесят два. Их отношения длились уже много лет, и император, женившись на Екатерине, все же выполнил свою клятву, которую дал ей когда-то: при первой возможности жениться на ней, ибо навеки считал ее женой своей перед Богом.

В день свадьбы он сказал:

— Четырнадцать лет я ждал этого дня и боюсь своего счастья. Только бы Бог не лишил меня его слишком рано…

Через несколько часов он издал тайный указ, объявляя о свершившемся и предписывая жене титул и фамилию светлейшей княгини Юрьевской. Ту же фамилию получили и их дети, а также те, которые могут родиться впоследствии.

Племянник императора, великий князь Александр Михайлович, так описывал полуофициальное представление новой супруги императора его родне: