Легендарные разведчики-3

После ранения — демобилизация, работа на авиазаводе и неожиданное, еще в разгар войны, в 1942-м, приглашение в разведку. После окончания специальной школы его ждал Берлин, а затем перевод в Вену. Там Борис Наливайко работал под прикрытием консула. Фамилию ему дали, как тогда было принято, короткую и легкую — Нечаев.

Он виделся американцам исключительно перспективным объектом для вербовки. В Берлине, встречаясь с союзниками и немцами, без обиняков намекал, что скопил крупную сумму денег, но не знает, куда бы получше, с большей выгодой вложить свои то ли 80 тысяч марок, а может, даже и долларов. Щеголял знанием цен на любые ходовые на Западе товары и всегда объяснял американцам, как выгодно продавать их дома, в Москве. Производил — и намеренно — впечатление человека, который не прочь заработать, хотя в деньгах не нуждается. И американцы клюнули.

Сейчас, когда Бориса Яковлевича уже нет с нами, о том самом эпизоде венской вербовки вспоминает его дочь Светлана Борисовна. Была совсем маленькой, но не врезаться в память это не могло. Да и более поздние рассказы отца с матерью тоже не забыла:

— Мы с мамой шли по венской улице, когда рядом остановилась машина. Маму зовут Янина — у нее польские корни, отсюда и необычное имя.

А из автомобиля вышел папин знакомый Грей. Он — журналист, американец, женатый на украинке. Потом они уехали в Штаты. Вероятно, Грей работал на американскую разведку. Встречались они с отцом еще в Берлине, и теперь знаю, что был у них для этого взаимный интерес. И у того, и у другого цели одинаковы: привлечь, завербовать. Но советская разведка выяснила, что не годится цэрэушник для вербовки. И потихоньку, еще в Берлине, пути их разошлись.

А тут Грей на ходу выпалил, что он сюда на несколько дней в командировку, и с мамой хочет поговорить его друг — мистер Мэннинг. Тот выскочил из авто и сразу, надо сказать, ошеломил маму, чуть не выкрикнув на хорошем русском: «Борису Яковлевичу угрожает опасность, передайте ему этот пакет».

Мама, настоящая жена чекиста, быстро пришла в себя. Поняла, что передача конверта как раз и была рассчитана на внезапность. Возьми она пакет, и ее сразу сфотографируют с непонятным свертком в руках. И отрезала: «Борис Яковлевич — лицо официальное, советский консул, вот и передавайте ему всё через консульство».

Быстро меня подхватила и потащила в прачечную. Долго рылась в сумочке, делала вид, будто искала квитанцию. Конечно, не нашла, но все время смотрела, уехала ли машина. Даже я уразумела, что тут что-то неладно. Детские ощущения не подводят. Со мной обычно так сурово не обращались. Вышли, и опять к нам этот Мэннинг со своим пакетом: «Вы хоть поинтересуйтесь, что здесь». Развернул популярную венскую газету, а в ней на первой странице готовая к печати статья с заголовком: «Русский консул — шпион» и фотография отца с двумя австрийцами. Один — папин агент, второго человека мать не знала. Мама опять меня за руку и в ближайшую булочную. Пакет, конечно, не взяла.

Пришли домой и сразу звонок отцу. Родители знали, что нас прослушивают, но была в квартире кухонька с окнами на двор, и оттуда австрийская техника не брала, говорить было можно. Мама попросила отца поскорее возвращаться: «Света заболела». Моментально приехавший отец увидел меня никакую не больную, а к нему бегущую, понял: что-то случилось. Мама ему в кухоньке все в подробностях рассказала.

Знаете, есть в любой профессии люди, которые не бояться брать на себя серьезную ответственность. Вот таким человеком и был только месяца за полтора в Вену приехавший папин начальник Федор Григорьевич Шубников. До этого он провел несколько лет в местах, как раньше говорили, не столь отдаленных. Он лишь полтора года назад вышел из тюрьмы: обвинили в том, что не разрабатывал как надо обвиняемых по «делу врачей». Его оправдали, сняли нелепые обвинения, которые незадолго до этого предъявляли многим честным чекистам, и сразу — за границу. Другой бы, может, испугался: у самого только закончились такие сложности. А тут его подчиненный по резидентуре попал в положение непростое. Вдруг засветится и других засветит. Ну-ка от греха подальше отправим мы его в Москву. Да и вся ситуация вызывала тревогу: американцы затеяли операцию как раз накануне подписания договора о восстановлении независимости Австрии. А вот вам русский консул со своими агентами и его вербовка. Скандал мог подняться неимоверный.

Но у Шубникова, рассказывал отец, аж глаза заблестели: резидент был настоящим разведчиком. Стали они с отцом думать, что нужно делать, чтобы обезопасить своих сотрудников от таких подлых подходов. Решили для начала выцарапать документы. И подумали, что чисто психологически Грей должен бы позвонить, извиниться: якобы не ожидал от друга Мэннинга ничего подобного. У них с папой давние связи, даже жены знакомы, а тут получилось некрасиво.