Легендарные разведчики-3

— Наоборот. Широчайший круг. У меня в друзьях были все цэрэушники, бизнесмены, деятели искусств, государственные служащие. Это естественно. После того как меня подготовили и я выехал туда, передо мной встал вопрос. Разведчиком становятся не тогда, когда ему предложили и у него есть документ. Он знает страну, ему дали задание. И он стал нелегалом. Нет! Проходит еще лет пять, когда ты превращаешься в нелегала. Первые пять лет, у кого-то больше, у кого-то меньше, тратятся на то, чтобы не только легализоваться. Так было у Геворка Андреевича. Ему же пришлось чем-то заниматься, что-то делать, налаживать бизнес. Ему нужно было создать круг знакомых, интересных людей, через которых он может выйти на источники информации. Войти в среду нужных людей.

— Но вернемся к Дейнеке или, гораздо точнее, откровеннее, к профессии прикрытия. Вы — художник, Козлову, с вашей точки зрения, досталась профессия тяжелая — чертежника. А Козлов признавался мне, что мечтал: «Только не дали бы мне гайки крутить».

— Мне повезло. Не надо было никакой другой профессии. Художник — он и в Африке художник. Я выехал туда, и, повторюсь, возник вопрос: а как я могу интересоваться секретами, какого дьявола? И еще один повтор. Почему сразу не становишься нелегалом? Тебя же обучили общим принципам. Но так же как, полагаю, нельзя сразу превратиться в журналиста, если даже тебя хорошо учили, нельзя стать и нелегалом.

— Хотя ремесло освоить под силу и неспособным. Столько было у меня учеников — юных журналистов…

— Ага, именно что «ремесло». Но нелегальная разведка — это ремесло? Формально — да. Но чтобы стать нелегалом, требуется нечто совсем другое. Как это получается? Приехал в чужую страну. И работал поначалу только на себя — заведение связей, шлифовка языка.

— Но как вам вообще удалось завести связи? Ведь народ тот держится строго.

— Это же мир в себе. И все же не так строго, как их соседи. К тем просто не подойти.

— А как вы подошли? У вас с языка самым естественным образом слетают их присказки и характерные словечки, которые может знать лишь человек, долго в той среде проживший. Нет, в среду вжившийся, потому что даже лучшие наши переводчики, в городе, в стране не жившие, не путать с «побывавшими», выдавали моментально такие пенки, что, окажись они на вашем месте, никакое произношение их не спасло бы.

— Любил учиться. Пригодилось. Но вопроса «какого рожна мне нужны секреты?» было не обойти. Я художник, я рисую. Но это же дает мне возможность путешествовать по миру. Стоп. Но у меня нет никаких документов об образовании. А что, разве у Карбюзье — были? Великий архитектор — и без документов? Можно отправляться и в другие точки мира.

— А вы в этой стране не растерялись? Не было чувства, что этого я не видел, того не знаю. И широко открытые глаза.

— Глаза и должны быть широко открыты. И необходимо любить тех людей, которые живут вокруг.

— Но как любить, если их надо ломать, склонять, обращать в свою веру?

— Обращать в свою веру — да. Но ломать! Что вы, ни в коем случае. Надо использовать и его веру, чтобы он делал ваше дело, руководствуясь и своим стремлением к добру. Как вербуется человек? Ведь я же вербовал даже на церковь. Был иезуитом. Вот где самое сложное. И у церкви есть своя разведка.

— Имеете в виду Ватикан?

— Именно Ватикан. Разведка бывает только в государствах, остальное — бандитизм. Каждое государство должно иметь разведку, если оно не хочет быть государством-инвалидом. Ведь разведка — это всего-навсего глаза и уши нации, она видит все правильно. И знает тоже все. О мире, о людях, о расстановке политических сил. По крайней мере, это ее задача. Решение на основе этих знаний принимает мозг. Он уже — не разведка. Это — правительство, государственные службы, руководство страны.

— Позвольте вернуться к иезуитам. Вы что, изучали религию?

— Пришлось изучить. Было очень сложно. Но то был эпизод, хотя крайне нужный. Человек оказался исключительно религиозным.

Вы сказали «ломать, обращать в свою веру». Делать этого не надо было, а требовалось использовать его веру. Это был абсолютный католик — фанатик. Значит, и я тоже — католик. Да и по второй своей религии, по паспорту — католик. И нужно было использовать его религиозные чувства.