Легендарные разведчики-3

— Они и сейчас поодиночке не ходят. К ним вообще подойти трудно. Хотя у натовцев свои правила. И шифровальщика изучили.

— Вы сами?

— Нет, был он изучен кем-то из легальной резидентуры, такая у них задача: изучать всех шифровальщиков. Интересуют все, работающие в посольстве, чуть ли не до уборщиков, камердинеров — людей даже такого плана. И был на связи в легальной резидентуре такой агент — липач.

— Липач, это в смысле «липнет»?

— Нет, в смысле врет. От слова «липа». Простите за бандитский жаргон. Страна, правда, африканская, а агент был связан с резидентом. Зато шифровальщик из государства НАТО, из посольства. И он изучался. Агент пишет резиденту: такой-то — такой-то, семейное положение у него неважное, с молодой женой постоянные раздоры. Есть два сына. Пользуется двумя небольшими легковыми машинами. Указаны номера. На работе отношения с начальством отвратительные. До денег страшно жаден, настроен проамерикански. Совершенно нечистоплотен в отношении женщин. Выезжает с проститутками туда-то и туда-то. Бывает с ними на посольской вилле.

— Прямо объект для вербовки. Ваш клиент.

— Ну всё прямо для этого, бери голыми руками. Подборочка тоненькая. Но нужно было торопиться, шифровальщик скоро возвращается домой. И почему бы этому тепленькому, «хорошему» человеку не сделать прямое вербовочное предложение.

— Под другим флагом?

— Естественно. Проамерикански настроенный, а станет гражданином Соединенных Штатов. Паспорт у меня американский, и в качестве сотрудника их секретной организации я прибыл в эту страну. По легенде, у меня дочка, которая изучает, как и сын шифровальщика, тот же язык — немецкий. Понятно, что, переезжая в неназванную африканскую страну, я хочу ее устроить в ту же школу, а он, возвращаясь домой, освобождает или может освободить для нас заветное школьное место. Что имеем? Моя дочка, его сын. Но как к шифровальщику подойти? Как познакомиться? Ладно, еду в сопровождении одного из наших товарищей.

— А зачем еще и сопровождение?

— Мероприятие серьезное, для обеспечения безопасности.

— Никогда вам не мешали?

— Нет, они близко, хотя и не совсем рядом. Тем более ехал мой хороший друг, бывший боксер. Выбирают людей правильно. Приехали, и пора устанавливать контакт. Еще не понимаю, каким образом.

А резидент в этой стране обеспечивает материальную помощь на двух посольских машинах. Мы с ним сидим в машине. До работы поедем в одном направлении, после — в другом. Будем его отслеживать, ясно: пойдет в бар или по бабам. Обстановка великолепная, чтобы подойти, законтачить. День стоим — не едет, второй — не едет, третий… Понимаю: что-то тут неладно, не нравится мне вся эта система. Придется идти к школе. Это единственный момент, когда мы знаем, что в восемь часов он подвозит туда своего парнишку. Я хоть на шифровальщика посмотрю, мы же его не видим. Знаем, где живет, в доме по вечерам свет горит, а забор глухой, ничего не видно. При входе надпись «злые собаки», во дворе садовник — местный, помогает по хозяйству. Но как к нему подойти. Прошу резидента быть неподалеку, связь — по мобильному, если потребуется — позвоню. Маршрут у него все тот же, ежедневный, как по дороге на работу.

К восьми я у школы. Здание — фешенебельное. Учатся только дети местных начальников и дипломатов. Машины подъезжают одна за другой, высаживают детей, они торопятся, а его — нет. Уже все приехали и уехали, занятия начались, на часах восемь с лишним, а этот горе-отец, видно, где-то после вчерашнего… Вдруг подскакивает известная мне по номеру машина, из нее — мой будущий знакомец. И, размахивая руками, бежит к школе, потом обратно. И весь он — сама любезность, к сыну — прямо любовь на ходу. Тот забыл портфель дома, и отец рванул туда, вернулся, слегка не по своей вине опоздав. И сына не подвел, доставил портфель прямо на занятия.

Что такое? То ли будущий знакомец где-то в чем-то провинился, заглаживает вину — вы-то понимаете, какие у меня мысли после его жуткой характеристики — и вымаливает прощение. То ли просто верный отец семейства, хороший человек. И чую: липач тот сказал нам всё неправильно.