Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны.

Какая‑то конная часть противника без выстрела отходила впереди наших дозоров. На фоне темнеющего неба маячили фигуры красных кавалеристов. Дивизия шла с предельной быстротой, равняясь на гурт скота (воображаю, что за работа выпала в ту ночь на долю сосланных в команду Бурдуковского офицеров — погонщи- ков скота!..), потому что барон спешил проскочит мимо дацана и, вообще, поскорее оставить за собой участок пути, отделявший его от горловины пади реки Темника. У него были основания полагать, что к этой географической точке с трех сторон стягиваются красноармейские полки, чтобы захлопнуть ловушку, созданную самой природой.

О степени опасности нашего положения на походе мы судили по “позиции” барона: если он находился в головной части, это всегда означало, что ожидаются серьезные события. Тот вечер и всю ночь на 4 августа Унгерн ехал рядом с командиром разведывательной сотни, иными словами — вел дивизию по лично им самим обследованному пути. Вероятно, кое — где вдоль пройденной за ночь дороги прятались красные заставы или отдельные посты, потому что утром мы не досчитались десятков двух чинов дивизии, имевших неосторожность выехать из строя с целью достать молока или хлеба в домиках поселян. А может быть, красноармейцы здесь были не причем. Впоследствии мы убедились, что в некоторых районах жители по собственной инициативе предательски убивали наших одиночных “фуражиров”, или же сдавали их красным властям.

С одной получасовой передышкой, в пахнувших свежестью прибрежных кустах загадочно шумящего Темника, переход длился с 18 часов 3 августа до 6 часов следующего дня. После непродолжительной стоянки, объяснявшейся необходимостью скрытно подойти к красной заставе, мы снова тронулись дальше вверх по Темнику. В ту ночь барон был озабочен вопросом о том, какими силами занята д. Ново — Дмитриевка. Он знал, что там стоит какая‑то воинская часть, но до захвата заставы точной информации не имел.

Чем опаснее положение, тем, казалось, полнее дышал барон всей грудью, потому что чувствовал себя в родной стихии. В течение перехода от озера до деревни он был прост, приветлив и спокоен настоящей выдержкой храбреца. Чрезвычайно также характерно, что в искусстве разведки он обладал тончайшей интуицией и чутьем подлинного хищника. Так и в данном случае Унгерн издали почуял красную заставу (неподалеку от того места, где был бой с Иркутским батальоном) и очень точно, без выстрела снял ее. Захваченные в деревне врасплох две роты противника поспешно ретировались тогда в сторону станицы Боргойской, откуда, как мы узнали, уже спешила к Ново — Дмитриевке целая бригада советской пехоты.

ГЛАВА XXVII

.

Около 8 часов с тех невысоких безлесных сопок, которые поднимаются в версте на юг от деревни и, быстро понижаясь, скоро переходят в плоские холмы, загремели выстрелы 3–го полка по красноармейцам, подходившим густыми цепями. Барон прибыл в 3–й полк перед началом боя. Окинув взглядом свою позицию, сразу же вызвал наверх, на сопки и 2–й полк, считавшийся до того момента в резерве. Можно было с большой вероятностью предположить, что в первый момент боя силы противника равнялись шести батальонам.

Перед тем же, как отправиться к есаулу Очирову (командир 3–го полка), барон вызвал к себе командира 1–го полка, полковника Парыгина, и приказал немедленно вести полк по дороге на Покровское с тем, чтобы занять перевал через хребет Бу- рин — хан и перенести разведку за перевал. Примерно час спустя после начала боя красные ввели в дело до 9 батальонов. Судя по огню, они имели 8–9 орудий, из числа которых 3 орудия были конно — горного типа, калибра меньше трех дюймов. Во вторую же половину дня они усилились полком пехоты, подошедшим со своей артиллерией к месту боя со стороны станицы Селенгинская Дума.

Интересна лишь первая половина этого боя, когда барон вел активную оборону. К 12 часам все уязвимые части дивизии миновали уже опасную зону, то есть вышли на дорогу в Монголию, поэтому бой принял арьергардный характер. Красные залегли в 2000 шагах. Но несколько рот подошло гораздо ближе, и дружно принялись работать лопаточками шагах в 600–800 от нашей позиции. Опасно было допускать красноармейцев окопаться в такой непосредственной близости, поэтому барон приказал русскому дивизиону 2–го полка отбросить противника атакой в конном строю. Тотчас же три сотни дивизиона есаула Слюса скатились по крутому склону к коноводам, а через несколько минут вынеслись на гребень сопки и распластались на своих маштачках, развертываясь на намете в лаву. Через минуту всадники проскочили ближайшие к нам цепи красных, не понеся при этом никаких потерь. В свою очередь, и они не рубили красноармейцев, потому что те побросали винтовки и подняли руки вверх.