Легендо

Телла заметила несколько знакомых лиц: Каспара, который в прошлой игре выступал одновременно в роли великого магистра и ее жениха. Одетый в рыжевато-коричневый костюм, делающий его похожим на лиса, он нашептывал секреты на ушко другому красивому молодому человеку, который, вероятно, понятия не имел, что Каспар – артист Караваля. А развалившийся на подушке Найджел отпугивал высокородных гостей и заставлял их краснеть, проводя пальцем по вытатуированной вокруг своих губ колючей проволоке.

Армандо тоже был здесь. Какая-то учтивая придворная дама в алом платье вцепилась красными ногтями в его белый фрак. Но вместо того чтобы наслаждаться ее вниманием, Армандо пристально следил своими изумрудными глазами за Теллой. Ей показалось даже, что в клетке стало теплее. Нынешний его взгляд ничем не походил на тот насмешливый, которым он смотрел на нее раньше. По проявляемому им интересу можно было подумать, что она – главное развлечение этой ночи.

И он оказался не единственным, кто пялился.

Телла с удивлением обнаружила, что заинтригованные взоры присутствующих и нарисованные глаза устремлены не только на Джекса, но и на нее тоже. Обычно ей нравилось чужое внимание, но только не столь пристальное. Душная клетка вдруг показалась очень тесной, а свет из празднично-искрящегося сделался медно-сливовым. Особенно остро она чувствовала интерес других женщин, разглядывающих ее свежеуложенные кудри и платье с открытой спиной. Телла догадывалась, о чем они перешептываются. С любящими покритиковать дамами никто и ничто не сравнится в жестокости.

Три девушки примерно ее возраста, мучимые жгучей завистью, даже попытались подставить ей подножку, когда она проходила мимо.

– Расслабься, – пробормотал Джекс. – Как мы убедим всех вокруг в том, что помолвлены, если ты и дальше будешь стрелять по сторонам глазами, словно только и ждешь удобного момента, чтобы улизнуть?

– Мы же внутри клетки. – Кивком головы Телла указала на частую решетку у них над головами, с которой свисали увитые голубыми и белыми цветочными плетями железные люстры. Они раскачивались взад и вперед, как будто тоже хотели сбежать.

– Забудь ты о клетке! Твои прекрасные глаза должны быть устремлены только на меня. – Пальцами, холодными даже сквозь перчатки, Джекс взял Теллу за подбородок. Разлитые в воздухе шипящие слова и жаркие разговоры смешивались с более мягкими звуками льющегося ликера, приглушенным смехом и звериным рычанием. Когда губы Джекса приоткрылись во второй раз, Телла услышала только мелодичный звук его голоса, шепчущего: – Я знаю, что тебя пугает не только клетка, дорогая моя.

– Ты слишком много себе позволяешь.

– Неужели?

Его рука скользнула с ее подбородка на шею, мягкая кожа перчатки нащупала пульс. Он медленно погладил ее, едва касаясь, но даже от такой мимолетной ласки ее предательское сердце забилось быстрее.

– Расслабься, – повторил Джекс. – Единственное, о чем тебе следует сейчас думать, так это о том, что ты более желанна, чем кто-либо другой в этой комнате. Все здесь хотели бы оказаться на твоем месте.

– Вот теперь ты определенно слишком многое себе позволяешь.

Его смех оказался на удивление обезоруживающим.

– Тогда уверь себя, что все хотели бы быть на моем месте, чтобы потанцевать с тобой.

С усмешкой, которую он, должно быть, украл у самого дьявола, Джекс обхватил Теллу за бедра и увлек на танцевальную площадку. Для человека, придающего огромное значение своей репутации, вел он себя так, будто ему плевать, что подумают о нем окружающие. В настоящее время исполнялся очередной танец, и Джекс вклинился между другими парами. Вел он себя совершенно неуважительно, но танцором оказался невероятно искусным. В каждом его движении сквозила небрежная грациозность, соответствуя музыкальному ритму его слов, когда он прошептал Телле на ухо:

– Чтобы добиться успеха в нынешнем предприятии, нужно забыть, что это всего лишь игра. Призови ложь себе в союзницы, и через некоторое время так свыкнешься с ней, что она станет казаться правдой. Не говори себе, что наша помолвка мнимая, а вместо этого уверь себя в моей к тебе любви. Представь, что я желаю тебя больше всех женщин мира. – Он притянул ее ближе и провел рукой по ее шее сзади, играя с повязанной вокруг горла лентой. – Если ты сможешь убедить себя, что все это правда, то и у других отпадут всякие сомнения.

Он снова закружил ее в танце, а с потолка клетки тем временем стали спускаться толстые ягодно-красные тросы, к которым были привязаны одетые в перья акробаты. Они рассыпали пригоршни звездной пыли и стекляруса, от которых окружающее пространство казалось искрящимся магией. Телла и Джекс продолжали кружиться, пока не превратились в водоворот из золотой пыли и дымки, лепестков цветов и пальцев в волосах. На мгновение Телла поддалась предательской фантазии, которую описал Джекс.