Легенды Арбата

…Он шел домой как зомби. Робот утерял ориентацию в пространстве. Так могла бы перемещаться статуя Командора, забывшая адрес Доны Анны. Город раздвигался, вращался и смыкался за ним.

Дома он закрыл дверь, задвинул шторы, выпил стаканом дареный коньяк и уставился в стену. Он был трезв, он был невменяем, он представлял собой стоп-кадр истерики, законсервированной до температуры вечной мерзлоты.

Он пытался анализировать свое сумасшествие, но мысли соскальзывали с оледенелого мозга.

Потом зазвонил телефон.

5. Контрольный звонок

- Здравствуй, мой мальчик, все ли у тебя в порядке? Але? Ты хорошо меня слышишь? Это я, твой дядя.

Слабо знакомый голос поднимал Симона из глухих глубин на поверхность, как натянутая леска вытягивает рыбку. Он медленно осознал себя в мире и сказал:

- Это я?…

- Удалось ли, тебе что-нибудь сделать? - продолжал дядя.

- В каком смысле? - таращил глаза тупой молодой адвокат.

- В смысле твой приезд ко мне - тебе пошли навстречу? Или тебе по-прежнему отказали? Так ты скажи мне. Але! Але! Почему ты молчишь?

- Я не знаю, что произошло, - истерически хихикнул Симон, - но, наверное, я прилечу к тебе завтра. «Аэрофлотом». Из Москвы. В Орли.

- Это точно?

- Не знаю. В КГБ мне так сказали.

- В КГБ? Что у тебя случилось?… Но ты дома, тебя не арестовали?

- Я не знаю!!! - заорал Симон. - Я вообще ничего не знаю и ничего не понимаю!!! Мне дали загранпаспорт, и сказали, что все сделают сами, и я могу лететь когда захочу, так что все в порядке, но вообще я не знаю, я чего-то не понимаю, это немного странно, это просто конец какой-то, но вообще вот, значит, решилось…

- Ага, - говорит дядя. - Значит, все-таки, помогло.

- Что - помогло?…

- А, не важно.

- Дядя, - страшным голосом говорит Симон. - Ты что-то знаешь?

- Ну, что-то я, наверное, таки знаю.

- Ты что-то знаешь про то, как меня выпускают? Ты что, вообще имеешь к этому отношение?

- К чему - к этому?

И Симон начинает пересказывать, к чему - «к этому», - и гадкие зябкие волны бегут по коже, когда он представляет, как сейчас сидит на проводе майор и слушает все его песни безумной сирены, летящие во враждебный мир капитализма.

- Значит, надо было поступить так раньше, - заключает дядя.

- Как - «так»? Ты что-то сделал? Что ты сделал?

- Я? Что я мог сделать? Я уже немолодой человек, я уже пенсионер. Я позвонил Шарлю.

- Какому Шарлю?

- Какому Шарлю я мог позвонить? Де Голлю.

Симон ясно увидел свое будущее: рукава смирительной рубашки завязаны на спине, и злые санитары вгоняют в зад огромные шприцы…

Он истерически хихикнул и спросил:

- Почему ты мне сразу не сказал, что шизофрения наш семейный диагноз?

- Тебя хотят принудительно лечить? - подхватывается дядя.

6. Офицеры и джентльмены

После предыдущего разговора с вьющимся от лжи и засыхающим от грусти племянником - дядя, исполненный недоверия, пожал плечами и набрал номер.

- Канцелярия президента Французской Республики, - с четким звоном обольщает женский голос.

- Передайте, пожалуйста, генералу де Голлю, что с ним хочет поговорить полковник Левин.

- Простите, мсье? Господин президент ждет вашего звонка?

- Наверное, нет. А то бы поинтересовался, почему я не звонил так долго.

- Я могу записать просьбу месье и передать ее для рассмотрения заместителю начальника канцелярии по внутренним контактам. Какое у вас дело?

- Деточка. Двадцать лет назад я бы тебе быстро объяснил, какое у меня к тебе дело. И знаешь? - тебе бы понравилось.

- Месье!

- Медам? Запиши: с генералом де Голлем хочет поговорить по срочному вопросу его фронтовой друг и начальник отдела штаба Вооруженных сил Свободной Франции полковник Левин! Исполнять!! И если он тебя взгреет - я тебя предупреждал! Ты все хорошо поняла?

- Ви, месье.

Левин мечтательно возводит глаза, достает из шкафа папку и начинает перебирать старые фотографии. Вечером звонит телефон:

- Мсье Левин? Вы готовы разговаривать? С вами будет говорить президент Франции.

И в трубке раздается:

- Эфраим, это ты? Что ты сказал Женевьев, что у нее глаза, будто ее любовник оказался эсэсовцем?

- Я сказал, что ты нравишься не только ей, но мне тоже. Шарль, у тебя найдется пара часов для старого друга? Или у президентов не бывает старых друзей?

- Оставь свою антигеббельсовскую пропаганду, Эф-раим, война уже кончилась. Я действительно иногда бываю занят. Приезжай ко мне во вторник… в одиннадцать утра.

- И что?

- Я угощу тебя кофе с булочкой. Часа тебе хватит?

- А куда приезжать?

- Пока еще в Елисейский дворец, - хмыкает де Голль.

И к одиннадцати утра во вторник Левин является в Елисейский дворец, и его проводят в кабинет де Голля, и длинный носатый де Голль обнимает маленького лысого Левина и сажает за стол. И лично наливает ему чашку кофе.

- А где же булочка? - спрашивает Левин. - Ты обещал угостить меня кофе с булочкой!

- Я их не ем, - говорит де Голль. - И тебе незачем. Вредно. От них толстеют и диабет.

- Жмот, - говорит Левин. - Ты всегда был жмотом. Приезжай ко мне в гости, в моем доме тебе не пожалеют булочек. И масла; и джема, и сливок.

- Ты стал брюзгой, - говорит де Голль.