Легенды Арбата

- А, попытка - не пытка, Лаврентий Павлович!) Их абрек вернулся, в подражание Нюме цапнул официантку, получил шлепок по рукам и (для чужих) краткий пинок в голень, и обескураженно сел:

- Слушай, как ее позвать, понимаешь?…

- Слушай внимательно, - строго сказал Яша-Раз. - Ты грамотный?

- У меня образование, - с достоинством ответил горец.

- Ну-ка скажи, как на твоем языке будет река? Руслан сказал. Воспроизвести по-русски друзья не смогли.

- А луна?

- Небо? Мать? Друг?

- Оружие? Битва? Могила? Храбрость? Семантические ряды сыпались, как кубики из дырки в мешке со словарным запасом великого и могучего. Это приняло характер игры:

- Любовь? Целомудрие? Верность? Смущение?

- Старик? Дом? Поле? Колосья? Дерево?

- Ручей? Гора? Облако?

Поэтический лексикон слетал и кружился, как золотые листья с волшебного деревца Страны Дураков.

- Жизнь? Смерть? Добро? Зло?

- Ребя, - заключил Яша-Два, - он знает все слова.

- Знаю, - подтвердил Руслан.

- А написать их можешь?

- На чем?

- На бумаге!

- Конечно.

- Без ошибок? - въедливо допросил Нюма.

- Заткнись, идиот! - застонали два Яши. - Давно тебе корректор нервы не мотал?

- Подумаешь. Всего-то надо две тысячи слов, и хватит для их стихов.

- Значит, так. Руслан! Ты хочешь стать поэтом?

- Самым знаменитым поэтом на всем Кавказе! - уточняет Яша-2.

- Тогда бери еще бутылку коньяка КВВК, - приказал Нюма. - Сейчас мы тебе все объясним.

Они пинают друга под столом и бьют кулаком в плечо.

- За н а ш у победу! - ревет Нюма, и никто не обращает внимания, потому что двенадцатый час, и рев этот нам привычный. К полуночи литератор голосист, как леший на шабаше.

Они сблизили головы над столом и с оглядкой умерили голос:

- Слушай внимательно. Мы - пишем стихотворение. Ты - переводишь его на свой язык. Своими словами, как умеешь, - это не важно. Потом ты публикуешь его дома. Мы научим как. Позвоним кому надо. Ты только переведи и принеси. А потом мы сразу печатаем его на русском языке в московском журнале!

- Мы составляем из таких стихов книжку. И ты подаешь ее на своем языке в свое издательство. Какой у вас свой самый крупный город?

- Махачкала-а… - протянул с облаков Руслан.

- Махачкала! Гениально! Лучше бы Ханты-Мансийск… ну ладно уж.

- Слушай, чувачок, а ты не чеченец? И не балкарец? Не ингуш? Ну слава богу. А то с репрессированными народами есть трудности. Лучше всего, когда о твоем народе вообще раньше не слышали.

По лицу Руслана было видно, как он молча проглатывает обиду за свой маленький гордый народ, о котором вообще не слышали.

- Зато теперь про твой маленький гордый народ узнают все, - великодушно пообещал Яша-2. - С великого и могучего русского языка - переведут на все языки!

Нюма пояснил:

- Как только твоя книга выходит в Ханкале… что? - в Махачкале, - еще бы не вышла! народу нужен поэт! - мы сдаем ее в московское издательство!

- А у него план по расцвету малых народов при социализме!

- И ты, как представитель малого народа, создающий его литературу, автоматом выставляешься на… Ленинскую премию!

- Которую мы честно делим на четыре части, и ты получаешь столько же, сколько мы!

Остапы вытерли свои благородные лбы.

- Ленинская премия - это сколько? - практично спросил кандидат в лауреаты.

- Вы на него посмотрите. Тебе хватит. Сто тысяч рублей устроит? Двадцать пять - тебе.

Материальная сторона вопроса правильно подействовала на молодого, но кавказского человека. Теперь перед ними сидел бизнесмен и партнер. Бизнесмен прикидывал, в чем прикол и можно ли сорвать больше. Партнер деловито спросил:

- А стихи где?

- В Караганде! - хором ответили поэты. - Стихи завтра. Ну так как, Руслан?

- Я не Руслан.

- То есть? А кто?

- Я Расул.

- А почему сказал - Руслан?

- Вы не расслышали.

- А чего ж не поправил?

- У нас не принято поправлять старших. Невежливо.

- Один хрен, Расул. Фамилия твоя как?

Вот так появилась на свет знаменитая некогда книга стихотворений аварца Расула Гамзатова «Высокие звезды», получившая в 1963 году Ленинскую премию, а сам Гамзатов - орден Дружбы народов и скорую мировую славу. Переводчики Яков Козловский, Яков Хелемский и Наум Гребнев стали маститыми и состоятельными, вошли в реестр поэтического мира, а националы стояли к ним в очередь со своими подстрочниками подмышкой.

Характерно, что собственные стихи под собственными именами трех достойных джентльменов успехом не пользовались по-прежнему. Точно найденный образ и имидж Поэта - великое дело.

Но и Гамзатов без них был как скрипач с губной гармошкой, в которой пацаны спичками заткнули дырочки. К его юбилею редактор аварской многотиражки в Дагестане сдуру решил сделать сюрприз. Он раздобыл аварский текст последней поэмы Гамзатова и напечатал ее во весь разворот в один день с публикацией на русском в «Известиях». Сравнение было не в пользу нервной системы. Родной народ расценил параллельные тексты как плевок в душу. Отдел культуры райкома партии гасил скандал. А разъяренный Гамзатов гонялся по улицам и косогорам за редактором, вопя о кинжале и кровной мести.

МИЛИЦЕЙСКИЙ ПРОТОКОЛ