Легенды авиаторов. Исторические рассказы

говорил инженер Слесарев. — Наш аэроплан построен с учетом всех новейших

достижений науки. Размеры верхнего и нижнего крыльев одинаковы — это позволило нам

уменьшить количество стоек и растяжек. Профиль крыла значительно полнее. Фюзеляж

короче и толще. Два двухсотсильных мотора. И совершенно оригинальное шасси — два

огромных колеса, смонтированные на особых подвесках, минуя лишние стойки и стяжки.

Эти стойки и стяжки перетянули всего «Муромца» и сделали его неудобоваримым, если

можно так выразиться! Мы же избавились от этих недостатков.

— Как назовете корабль? — осведомился великий князь Александр Михайлович.

Слесарев ему нравился. Он организовал в Москве кружок авиаконструкторов, энергично

добивался признания, везде размещал свою рекламу и, главное, считал своим основным

советником и покровителем великого князя.

— Я предлагаю дать новому русскому чудо-богатырю имя «Святогор»! — сказал

Александр Михайлович. — Теперь надлежит испытать его в полете.

Слесарев вынужден был просить Шидловского прислать опытного летчика, летавшего и

ранее на тяжелых аэропланах.

Прибыл штабс-капитан Горшков.

К тому времени он имел уже десяток боевых вылетов.

Название «Святогор», судя по всему, никого не смущало. Хотя если вспомнить былины —

именно Святогор был настолько могучим богатырем, что даже шагу ступить не смог,

ушел в землю. Зато Илья Муромец по земле скакал так, словно летал, проделывал путь от

Мурома до Киева за считанные часы и бил Змеев — врагов Земли Русской...

...В кабину «Святогора» зашли Горшков, Слесарев, механик и моторист. Заработали

моторы. Штабс-капитан уверенно повел машину.

«Святогор» выкатился из ангара и побежал по аэродрому.

Сперва корабль шел против ветра. Аэродром закончился, а самолет все ехал и не взлетал.

Горшков развернул аппарат по ветру и снова повел его на взлет.

И снова «Святогор» не оторвался от земли.

Четыре раза пробовал Горшков поднять аппарат в воздух. Затем повернулся к Слесареву и

попросту объявил ему:

— Ваша корова не полетит. Позвольте на том откланяться.

Через день Горшков уже отбыл в Яблонну.

© А. Мартьянов. 17.10. 2012.

30. Эскадра: «Муромец» штабс-капитана

Озерского

Май 1915 года, фронт 3-й армии, аэродром в районе Владавы

— Вы отдаете себе отчет, господин Бродович, что в настоящий, весьма острый момент

ваша отставка из Эскадры и откомандирование в легкую авиацию создаст затруднения? —

Командир Эскадры тяжелых бомбардировщиков — «Муромцев» — генерал Шидловский

говорил медленно, словно старательно подбирал слова, на ходу заменяя слишком

откровенные выражения более сглаженными.

— До сих пор я доказывал мое старание, — отвечал штабс-капитан Бродович. — Кажется,

нет причин подозревать меня в...

— Вас никто не подозревает «в»! — резко перебил Шидловский. — Кем вас заменить, вот

вопрос?

— Могу предложить поручика Озерского, — сказал Бродович. — Недавно окончил

Гатчинскую авиашколу. На «Муромце» уже летал — буквально со второго полета

самостоятельно. Прекрасно управляет кораблем.

— Я отстраняю вас от командования кораблем как не справившегося со своими

обязанностями, — устало произнес Шидловский. — Можете идти. Желаю успехов на

ином поприще.

Причин перехода Бродовича в малую авиацию из Эскадры могло быть несколько, но

главной из них оставалась карьерная: великий князь Александр Михайлович, которому

была подчинена российская авиация, упорно не жаловал большие корабли Сикорского.

Впрочем, летчики «Муромцев» не допытывались до побуждений Бродовича. Озерский не

просто «заменил» его — он был как будто предназначен для полетов на тяжелом

бомбардировщике.

20 июня 1915 года, район Люблина

Первый полет в качестве командира корабля.

Дмитрий Алексеевич Озерский смотрел, как грузят на борт бомбы: пять пудовых,

осколочные, в последний раз проверяют пулеметы. Фотооборудование уже установлено.

Осталось залить бензин и масло на три часа полета.

Второй «Муромец» — под командованием поручика Башко — заправлялся поблизости.

Это был знаменитый «Илья Муромец Киевский» — на нем за три недели до войны

строитель русских «богатырей» Игорь Сикорский со своими соратниками и

единомышленниками летал из Киева в Петербург. Теперь «Киевский» воевал, как и все

остальные.

Озерский не сомневался: в бою он не уронит чести «Муромца».

Вместе с Башко он вылетал бомбить. Воздушные «богатыри» двинулись к Демблину и там

обнаружили на станции скопление противника и поезда. С высоты свыше двух верст

сбросили несколько бомб, а затем открыли пулеметный огонь.

Сверху видно было, как станцию заволокло дымом взрывов. Это зрелище — если

отвлечься от того, что оно означало смерть для десятков людей, — было завораживающе-

красивым. У Озерского, наблюдавшего сверху через люк, захватывало дыхание. Такого

восторга он не испытывал еще никогда в жизни.

На Висле видно было, как противник навел переправу. «Муромцы» сделали заход и

сбросили бомбы, затем, описав широкий круг, вернулись, чтобы завершить дело —

сфотографировать результаты бомбежки и саму переправу. Таково непременное