Легенды авиаторов. Исторические рассказы

Латвийская делегация уже ознакомилась с самолетами нескольких фирм, в том числе

«Хаукер» и «Глостер». «Гладиаторы» вызвали интерес.

Механик сержант Барнс был призван продемонстрировать машину на земле.

Барнс подходил для такой роли как нельзя лучше: он выглядел типичным англичанином, с

рыжеватыми волосами и ясными голубыми глазами, машину знал и любил и не лез в

карман за словом. Произношение у него, правда, отнюдь не оксфордское, но вряд ли

латвийская делегация обратит на это большое внимание.

— Как вы можете видеть, — соловьем разливался Барнс, — данный самолет, который мы

называем «Гладиатор Mk I», существенно отличается от своего предка, который мы

называем «Gloster SS.37». Как вам уже объясняли, в тридцать четвертом фирма «Глостер»,

— он чуть поклонился, — вошла в состав концерта «Хоукер», усилия были объединены, и

в результате появился этот совершенный самолет.

Механик одарил чудо техники долгим, любящим взором.

— В чем же, спросите вы, различие? — продолжал он. — Первое и главное — это,

разумеется, двигатель: «Меркурий IV» в 530 лошадиных сил заменен более совершенным

«Меркурием IХ» — в целых 830 лошадиных сил. Изменено крыло. Ну и закрытая кабина.

На «Глостере» она была открытой. Кстати, хочу обратить ваше внимание на тот факт, что

«Гладиатор» — первый истребитель королевских ВВС с закрытой кабиной.

Латвийцы переглянулись, посовещались.

Начальник летчиков-испытателей флайт-лейтенант Сейер спокойно продолжил после

замолчавшего механика:

— На этом самолете я налетал свыше двухсот часов. — Он пожал плечами: — Честно

говоря, лучше летать все же с открытой кабиной, чтобы не скапливались выхлопные газы.

Опять же, многие наши пилоты любят выкурить во время полету сигару... Хотя об этом

мы, разумеется, не докладываем начальству. — Он негромко засмеялся с истинно

британской сдержанностью.

Латыши внимательно смотрели, как готовят самолет к вылету, как он разгоняется и

отрывается от земли. Следили за его полетом в небе.

Наконец было подписано соглашение. Латвия решилась: она заказала двадцать шесть

«Гладиаторов», вооруженных четырьмя пулеметами «Виккерс» калибра 7,7 миллиметров.

13 марта 1938 года, Латвия, район Шпильве

Англичане наконец доставили обещанные самолеты. Машины прибыли морем. Пока

производились денежные расчеты и окончательно закрывались контракты, летчики

осваивали технику.

Капитан Янис Балодис с гордостью осматривал свою эскадрилью — одну из двух,

укомплектованных английскими самолетами.

Правда, «сосед» и брат — капитан другой эскадрильи «Гладиаторов», капитан Николайс

Балодис, — получил уже все тринадцать машин, а Янис — только шесть. Остальные

придут позднее. И все равно — как красиво и грозно стоят они в ряд на аэродроме, на

крыльях — красные свастики на фоне белого круга — опознавательный знак Латвийских

ВВС.

— На взлет!

Этап ознакомления с машинами позади, теперь — только летать.

Один за другим, сверкая алыми свастиками, «Гладиаторы» поднимались в небо.

Держать строй не получалось. Впрочем, англичане тоже об этом не заботились — летали

каждый, как умел. Старались держаться тройками, но если пускались в преследование —

то действовали и в одиночку.

Один из самолетов поднялся выше. Балодис прищурился, чтобы разглядеть номер.

Слышно было, как напрягается мотор: видимо, летчик пытался разогнать машину,

посмотреть, может ли она дать скорость больше, чем заявлено.

Так и есть, это Янис Карклинс. Вечно он...

Послышался отчаянный ревущий «вскрик» падающего самолета: «Гладиатор» пикировал

к земле. Спустя короткое время прогремел взрыв.

Первая авария.

7 июля 1938 года, район Даугавпилса

Полеты на «Гладиаторах» продолжались.

Англичане не зря высоко оценили эту машину. Было в ней что-то особенное.

Накануне вечером сержант Спрингис задумчиво рассуждал:

— Может быть, этот английский биплан — не самый современный, не самый

быстроходный. Но я понимаю, как можно его любить.

Он чуть повысил голос, перекрывая негромкие смешки своих собеседников:

— Да, любить! В нем заключено какое-то благородное безумие...

В Латвии, где самый янтарный воздух, казалось, пропитан волшебством, эти слова не

звучали абсурдом.

Утром предстоял очередной тренировочный вылет.

Спрингис поднял «Гладиатор». Кабина осталась незакрытой — по совету английских

летчиков.

Сначала шел в тройке, потом оторвался. И тут сержанта прошибло холодным потом:

топливо заканчивалось. Нужно садиться, и садиться срочно.

«Черт! Где это я?» — подумал он, но как-то отстраненно, словно речь шла о совершенно

постороннем человеке.

Садиться срочно. Срочно.

Подходящее поле заросло высокой травой, ромашки гнулись под ветром. «Гладиатор» сел

— успешно, хотя и не слишком ловко, пару раз подпрыгнул и остановился на краю поля.

Спрингис откинулся на спинку кресла, перевел дыхание. Снял шлем. Выбрался из

самолета.

Кругом — раздолье, холмы... и ничего более.

— Эй, товарищ! — послышался позади него строгий голос. — Что это ты тут делаешь?

Деревенские говорят, самолет какой-то приземлился...

Сержанта пробрала дрожь. Голос говорил по-русски.