Легенды Белого дела

«Дорога долга» была далекой и опасной: Бессарабию и Дон разделяли 1200 верст пути, пролегавшего через взбаламученную Украину. В пути можно было нарваться на кого угодно — и на оккупационную германскую часть, и на остатки украинской армии, и на большевистский отряд, и на обычную местную банду, и на вооруженных крестьян, защищавших захваченную у помещика землю. Да и цель похода не была сформулирована точно. Шли «на Дон», но удастся ли найти на Дону армию Л. Г. Корнилова, никто не знал, тем более что ходили упорные слухи о том, что Новочеркасск и Ростов заняты красными. «На душе тяжело — если правда потеря Ростова и Новочеркасска, то трудность соединения почти неодолима; вообще задача рисуется теперь все более и более тяжелой, — записывал Дроздовский. — Как ни мрачно — борьба до конца, лишь бы удрать от немцев… и дальше сохранить организацию отряда, а там видно будет — может, и улыбнется счастье. Смелей вперед!»[165]

Поход начался в Дубоссарах утром 20 марта, в ясную солнечную погоду. П. В. Колтышев[166] так вспоминал первый день похода: «По разным улицам маленького городка потянулись к восточной окраине повозки то с сидящими на них офицерами, державшими в руках винтовки с поднятыми вверх штыками, то наполненные различными грузами. Догоняя их, крупным шагом шли легкая батарея и мортирный взвод; запоздавшая конно-горная батарея спешила рысью. <…> Как только вся колонна выехала из города, пехота сошла с подвод и выстроилась в поле около дороги. Появился полковник Дроздовский. Объехав выстроившиеся части, он поздравил всех с началом фактического похода»[167].

В первые же дни структура отряда претерпела изменения. Вдвое сократили мортирный взвод, поскольку тяжелые 48-линейные (122-миллиметровые) мортиры сильно затрудняли движение, уменьшили число повозок в обозе, а высвободившихся лошадей передали в артиллерию и конницу. Из-за нехватки бензина пришлось бросить грузовики и оставить только бронеавтомобили и легковые машины, которые использовались в разведывательных целях. Но главное, 8 апреля в селе Давыдов Брод «дроздовцы» получили крупное пополнение — к ним присоединился отряд полковника Михаила Антоновича Жебрака. (В литературе часто встречаются вариации на тему его фамилии — Жебрак-Русанович и Жебрак-Русакевич, но в послужном списке его фамилия указана как «Жебрак».) Этот инициативный и смелый офицер, по происхождению белорусский крестьянин из Гродненской губернии, кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского креста 4-й степени с лавровой ветвью, самостоятельно вывел из Измаила 130 человек, ранее служивших во 2-м морском полку Отдельной Балтийской морской дивизии. При этом в отряде было больше двухсот лошадей, «позаимствованных» у 1-го гусарского Белорусского национального полка (так с 14 января назывался «белорусизированный» 6-й Таурогенский пограничный конный полк). Правда, Жебрак некоторое время настаивал на том, чтобы его отряд сохранил автономию в рядах «дроздовцев», но после переговоров согласился все же не нарушать принцип единоначалия. Бойцы Жебрака сохранили морской Андреевский флаг, вынесенный ими из расположения своего полка; впоследствии он стал полковым знаменем 2-го Офицерского стрелкового генерала Дроздовского полка.

Другие пополнения во время похода случались нечасто. Больше всего офицеров дали Бердянск и Мелитополь — примерно по 70 человек, в Таганроге присоединились около пятидесяти, в Каховке — около сорока. Сотня одесских добровольцев так и не вышла на соединение с Дроздовским, так как в местной газете напечатали ложную информацию о его гибели. По мере того как отряд брал пленных красноармейцев, их также ставили в строй; многие из них храбро воевали и впоследствии были произведены в офицерские чины. Одновременно шел отсев слабых, малодушных, разочаровавшихся в самой идее похода. Таких оказалось всего 12 человек.

А вот трофеев во время похода было немало. В Мариуполе взяли лошадей, в Мелитополе — блиндированную железнодорожную платформу, которая «легла в основу» собственного бронепоезда, и около десяти мотоциклов, что позволило создать команду разведчиков-мотоциклистов. В Бердянске и Таганроге трофеями «дроздовцев» стали автомобили, горючее к ним и… аэроплан. Служащий Каховского банка передал отряду 600 тысяч рублей. А на мелитопольских складах нашлись обувь и ткань, из которой было пошито новенькое обмундирование — каждый офицер и солдат получили пригнанный по фигуре френч защитного цвета и такие же полугалифе. В итоге поход завершали даже в более щегольском виде, чем начинали.