Легенды Босфора.

Большинство моих тетушек — ноябрьские Скорпионы. Поэтому для меня предпоследний месяц года самый затратный: покупаю подарки, чтобы обрадовать, удивить, восхитить. Когда они целуют меня шесть раз вместо принятых двух, будто заново рождаюсь — становлюсь более сильным, стойким, жизнерадостным. Мои тетушки — мои ключи к могущественной силе… И я рос в окружении этих обычных женщин, переживших множество побед, потерь. По темпераменту они похожи на итальянок. Мои тетушки — ракеты дальнего действия, единственные в своем роде женщины-мужчины. Разборчивы. Прежде чем сделать один шаг вперед — делают десять шагов назад. Моя мама — такая же. Для сыновей-дочерей своих сестер она та же женщина-богиня — лучший советчик, внимательный слушатель… И конечно, все они ждут мою свадьбу. Ждут моих детей. «Ты даже не переживай, мы поможем Зейнеп. Воспитаем. Из девочки вырастим настоящую женщину, из мальчика настоящего мужчину. Не волнуйся, дяди тоже будут рядом». Смотрю я на них, затем заглядываю в себя и убеждаюсь, что сильным меня сделали именно они…

13

…Отсутствие наивности — понимание того, что в современной реальности покупается и продается многое…

Скоро четверть века исполнится, а наивность все еще живет во мне. Ютится же где-то, наблюдает, закатывает, должно быть, глазки, обмахиваясь веером. По временам прорывается наружу, в отношении к некоторым жизненным явлениям. Хочу избавиться от этой занозы — мешает. Современный ритм требует умения вовремя взять ситуацию под контроль. А наивность заставляет мягче, сердечнее воспринимать жесткое и сложное. Наивность ублажает душу, да и разум изменяет. Думаю, верить в то, что один человек в силах изменить мир, это наивно. Отсутствие же наивности — понимание того, что в современной реальности покупается и продается многое…

В сущности, всю эту наивность из меня давно должна была выколотить жизнь. Когда получал удары в спину от верных друзей. Когда оставался без гроша в чужом мегаполисе, не имея возможности получить работу даже официанта. Когда давал в долг последние деньги и не получал их обратно. Но оказываясь в таких ситуациях, я никого не винил, кроме себя. Этот «ответ наивностью на жестокость» должен как-нибудь называться в психологии… Со временем многое изменилось: я стал жестче, теперь мы с миром чаще на равных. А впрочем, продолжаю верить в то, что на одного плохого человека приходится двое хороших, и что все меняется в лучшую сторону, и все сложности носят временный характер…

Сейчас самая лучшая поддержка для меня — она. Зейнеп — мой двигатель. Твердо стоит на ногах. Она всегда рядом, нежно подталкивает меня в нужную сторону. «Ты слишком мягкий! Слава Аллаху, под чужое влияние не попадаешь. Мишуня, учись отказывать людям, говорить „нет“… В принципе, я и не удивляюсь: твой знак зодиака говорит за тебя. Рыбка моя…» Я осознаю ее правоту. Не обижаюсь, наоборот — доверяюсь. Полагаюсь на нее со спокойной душой…

* * *

По вечерам выходим на Истикляль Джаддеси — почувствовать вечерний ритм центрального Стамбула, послушать уличных музыкантов, посидеть в шумных клубах без дверей, непременно зайти в книжные магазинчики. Редко возвращаемся домой без какого-нибудь нового романа. Мы с Зейнеп настоящие запойные читатели: читаем везде, всегда. В транспорте, в парках, во время перерывов, дома. Книжки в мягких переплетах — наши верные спутники. Она любит классику, я — современную прозу. Она — поклонница Остен, Вулф. Я — поклонник Гари, Мураками, Мердок. Помимо «любимчиков», покупаем и других авторов, для знакомства. Харрис, Хёга, Гавальду, Леви. Она может плакать над книгой, я прослезился один раз в жизни: над «Обещанием на рассвете» — гениальной книгой душевного Ромена Гари… Она читает исключительно в сидячем положении. Дома — в кресле. Поджав под себя ноги, накрывшись пледом, с дымящейся кружкой яблочного чая рядом. Я же погружаюсь в книжный мир, устроившись на кровати, обложившись подушками, зашторив окно, включив лампу на тумбочке. Компанию мне составляет Айдынлыг. Развалится рядом и клянчит с жалобной мордой сырные чипсы…

Дарим друг другу закладки. В прошлом году Зейнеп подарила мне матерчатую, с вышитым рисунком чаек над Босфором. А я ей — картонную, с плюшевой головой Мардж Симпсон на верхушке. Каждая книга — это частичка нашей истории. Когда читал «Ради Бога, не двигайся», я звонил к ней из Тбилиси, умолял вытерпеть разлуку, признавался в любви. Когда она дочитывала «Невыносимую легкость бытия», написала мне эсэмэс: «Мишуня, готова стать твоей женой, хотя официального предложения пока не поступало». Когда Зейнеп зачитывалась второй книгой о Гарри Поттере, то позвонила мне со словами: «Ты самый лучший волшебник на свете. Смог меня сделать счастливой…» А я ответил, что наша дочь будет похожа на замечательную Гермиону… Вчера, купив «Стамбул» Памука, она прислала мне эсэмэску: «Надеюсь, очень скоро куплю твою книгу о нас. Не забудь отправить рукопись в издательство. Твоя З.» Я написал в ответ: