Легенды Этриуса: Стойкость Александра

Он внезапно дернулся всем телом вперед, схватил ту самую бабочку, которая мирно порхала над цветами, и мгновенно запихнул ее к себе в рот целиком, тщательно прожевал и проглотил, при этом не сводил глаз с Маришки, лицезревшей проделанное им злодеяние. Девочка закрыла нижнюю половину лица руками и взвизгнула.

– Ты зачем сделал это, Саша? – возмутилась она.

– Я погорячился, наверное, – произнес он с наигранной улыбкой.

– Бабочка-то в чем виновата перед тобой? Дурак, – заявила девочка и неспешно пошла вглубь своего огорода, сомневаясь, что мальчика следует оставлять в одиночестве, но своим гневным поступком он вызвал в ней отвращение к себе.

– Все верно, надо подождать, пока я успокоюсь, – окрикнул ее Александр, но даже если Маришка расслышала сказанное им, то маловероятно, что она оценила его странный эгоистичный юмор по достоинству.

Возможно, более адекватным решением в данный момент для него было бы просто попросить подругу обнять его и это действительно принесло бы желанные результаты, нежели свершение такого поистине безумного поступка, как съедание живой бабочки. После чего не каждый увидевший подобное догадается, что, возможно, таким своеобразным способом, призывает обратить внимание или сигнализирует тот, кто нуждается в заботе и внимании.

Глава 10. Омерзение и очарование

В лечебнице тянулись долгие дни. Александр скучал по Яне и мысленно готовился к дальнейшей жизни за пределами этого угнетающего забора, в периметре которого он должен был разобраться в своих внутренних проблемах и научиться контролировать себя, не смотря на всяческие попытки мерзкого Червя выбить юношу из состояния равновесия.

Больше падать лицом в грязь Александр не желал. Ему не терпелось доказать всему Этриусу, что он действительно талантливый и умный ларг, что он понимал всегда, просто нуждался в большей поддержке и любви со стороны окружающих. Внезапно появившаяся в его жизни Яна дала ему все то, чего ему так не хватало ранее. Теперь ее любовь окрылила не верившего в себя поэта и художника, воспарила духом и вдохнула силы для новых свершений. Этой очаровательной девушке удалось сделать то, что не под силу было бы никому другому. Она его судьба, и юноша проникся к ней искренней любовью, не сомневаясь в том, что она испытывает к нему точно такие же чувства. Александр и Яна созданы друг для друга и в этом нет сомнения.

В свободное от лечебных процедур время влюбленный юноша занимался творчеством настолько, насколько это являлось возможным, ведь мерзкий Червь не давал ему покоя не только ночью, но и днем. Александр попросил разрешение у своего лечащего врача позволить ему писать картины на улице, на что получил решительное согласие. Пациенту сделали деревянный мольберт, дали в пользование несколько стареньких кистей и масляные краски. Теперь все попытки приставучего Червя выбить его из состояния душевного подъема и вернуть обратно в уныние представлялись бессмысленными, но он не унимался.

– Для кого ты рисуешь свою мазню, щенок? Кому она нужна? – докучал мерзкий голос в голове Александра.

– Не твое дело, – ответил юноша, продолжая ваять картину, которая располагалась на мольберте, поставленном неподалеку от скамейки, на которой обычно он предпочитал коротать свое время на прогулке за написанием стихотворений. Однако после того, как у Александра появился мольберт рациональнее было бы отложить свой блокнот на более позднее время, а день посвятить написанию картин, пользуясь случаем. Находиться в таком живописном месте и не создать ни одной работы было бы не уважительно к очевидной красоте природы, которая каждодневно придавала ему силы и оптимизм еще до появления в его жизни очаровательной Яны. В солнечном сиянии снег искрился вокруг так изящно и притягательно, что художник не мог не увековечить такую невероятную красоту на холсте, которую следует ценить всегда, а не только когда захочется. Александр писал не просто какую-то обычную картину, он выплескивал на него красками свою любовь и признательность к природе.

– Кому ты собрался показывать свою мазню? Тебя засмеют! – приставал Червь.

– Про предыдущие работы врачи отозвались хорошо, – не выдержал и сказал вслух Александр.

– Эй, ты что? Так ты утратишь доверие к себе, когда врачи увидят, что ты говоришь сам с собой, и тогда останешься здесь до конца своей никчемной жизни. Врачи и так пошли тебе на уступки, стараются тебя не расстраивать и похвалили твою мазню, – сказал Червь.

– Я стою спиной к окнам, а на улице только я. Врачи похвалили сдержанно, чтобы я наоборот не расчувствовался, – спокойно мысленно ответил Александр, – Но отчасти ты рассуждаешь верно. Мне нужно быть как можно сдержаннее и приучать себя быть терпимее к твоему яду, что в скором времени должно выработать во мне иммунитет к нему, как я предполагаю.

– Ты подохнешь, не сомневайся, – засмеялся Червь.

– Да и ты не вечен. Судя по твоему голосу, я предполагаю, что с тебя уже песок сыпется и что злоба отравляется тебя еще сильнее, чем ты способен выдавливать ее из себя, – парировал Александр.