Легенды Этриуса: Стойкость Александра

– Разве ты не понимаешь, что я бессмертен. Я Сатир!

– Ну конечно! То ты Куззола, то Сатир, то мой отец. Уж определись и ври в одном русле, а то сам тут окажешься, в лечебнице.

– А я тут и работаю. Только ты никогда не узнаешь, кто издевается над тобой. Так и умрешь, ничего не поняв.

– Мне все равно кто ты. Я не собираюсь гадать. Сам рано или поздно разоблачишь себя, в чем я не сомневаюсь, и как бы мне не хотелось придушить тебя собственными руками, я даже не стану разыскивать тебя.

– Щенок, я могу попросту придушить тебя за твои глупые угрозы, – злобно прошипел Червь и Александр ощутил тошноту и спертость в дыхании.

– У тебя силенок не хватит, – прокашлялся юноша, продолжая ваять.

– Ах ты, наглец! Я буду убивать тебя медленно. Я тебя уничтожу.

– Можешь, как угодно пытаться осуществить это. Ты жалок, тебя хватает только на то, чтобы пакостить мне и отравлять мою жизнь. Не спорю, что ты принес мне много страданий и намерен продолжать делать это, пока не подохнешь, но ты глуп и мне просто смешно, осознавать это.

– Так чего же ты не смеешься, хвастун?

– Не вижу в этом смысла. Ты вызываешь во мне истерический смех, который я просто вынужден сдерживать. Ты безумец, а я хотел бы остаться здравомыслящим ларгом.

– Это не я делал все эти глупости, щенок, а ты! Ты пациент этой лечебницы, а не я!

– Заткнись. Мне надоели эти пререкания с тобой. Я был мальчишкой и многого не понимал, а ты воспользовался этим. Ты совершал не просто глупости, а уничтожал себя. Из разумного существа, ты превратил себя в бешенную мерзкую паразитическую тварь. Не могу понять, что ты намерен доказать мне? Ты так же смертен, как и я, сколько не ври. Твое жалкое существование бессмысленно и сосредоточено на мне, а не на каких-то более значительных стремлениях, какими движимы жители Этриуса. Пакостничество и самообман ведут тебя в пустоту, где ты в итоге останешься один, как изгой. Даже в животных и насекомых заложены более важные задачи. Все живое служит одной цели – саморазвитию, созиданию жизни, а ты просто ничто, – размышлял Александр, объясняясь по большей части для себя, а не для внутреннего раздражителя, изливающегося злобой.

– Ты скоро пожалеешь о своих словах. Я замучаю тебя до смерти, – пригрозил Червь, словно совершенно не понимая умозаключений юноши.

После утверждения, сказанного этим безумным мучителем, Александру только оставалось начать размышлять о чем-то другом, чтобы не блуждать в однообразных мыслях по кругу, словно арестант в своей голове. К счастью, перед ним стоял мольберт с незаконченной картиной, вдалеке виднелись величественные горы, упирающиеся в небеса Этриуса, что дальнейшая цель жизнедеятельности для пациента лечебницы была предопределена. Сейчас он развивался и созидал жизнь на холсте подобно тому, как ее созидал Сатир вокруг него, хотя юношу переполняло не только очарование природой, но и омерзение от деятельности приставучего Червя.

Глава 11. Счастливое утро

После лечебных процедур и ужина весь оставшийся вечер Александр провел за написанием стихотворения, посвященного его знакомству с Яной, но по роковой случайности оставил свой потрепанный блокнот на прикроватной тумбе. Не мудрено, что пожилой врач с аккуратной седой бородкой, по своему обыкновению придя утром будить пациента, увидел лежащий на виду тайник трудов юноши и посчитал своим долгом заглянуть в него, что делалось только исключительно с целью выявления причин возникновения проблем со здоровьем у Александра, а не ради забавы. Увиденное в блокноте в значительной степени позволило врачу проникнуть во внутренний мир своего пациента и объяснило некоторые вопросы, которые его терзали прежде.

– Проснитесь, мой дорогой друг, – в несвойственной для себя манере общения, он потеребил юношу за руку, когда тот уже начал приоткрывать глаза, – Уже утро.

– Что, так скоро? – пробормотал Александр, потягиваясь на кровати.

– Не спешите вставать, я вас не тороплю. Мне хотелось бы обсудить кое-какие вопросы, касающиеся вашего творчества, – пояснил врач и поводил перед его лицом потрепанным блокнотом.

– Неужели я так безумен и вы хотите привязать меня к кровати? – насторожился юноша и замер, будто рысь, пребывающая в готовности атаковать своего угнетателя.