Легенды города 2000

Стараясь не думать о том, что я уже два с половиной года не видел голую женщину, я прижал девчонку к груди и поспешил к машине. Ее волосы тут же промочили рукав моей джинсовки, и я поежился от холода.

Черты лица у нее были очень ровными и правильными и кого-то мне напоминали. Скептически вздернутые брови, пушистые ресницы с медными кончиками, густая россыпь веснушек по белой коже. Если судить по внешности, незнакомка была с характером. Из разбитого об камни носа к верхней губе стекала струйка засохшей крови. На шее, под ухом, я заметил распухшую маленькую татуировку в форме карпа кои с красными, бордовыми, белыми и желтыми чешуйками. Еще ниже я увидел длинную багровую полосу, опоясывающую шею. Что могло с ней случиться?

Кроме ссадин и разбитого носа, у девочки, которой на вид едва исполнилось восемнадцать, на подбородке и скуле темнели синяки, а один, совсем свежий, переливался всеми оттенками фиолетового на лбу.

– Тебя кто-то избил? – почему-то вслух подумал я.

Я усадил ее на заднее сиденье, а сам сел на водительское, чтобы завести машину и включить печку. Мотор «Тойоты» взревел, и я с ностальгическим вздохом погладил руль. Интересно, что стало с моей машиной?.. Возможно, железный конь, переживший множество поездок по колдобинам и лесам Приморского края, стоит себе спокойненько в гараже коттеджа «Белладонна» и ждет своего часа? Интересно, что мне до сих пор не звонил нотариус.

Спохватившись, я потыкал в кнопки и запустил печку. Ветер до такой степени нахлестал лицо, что кожу саднило. А вот щеку под осколками стекла щипало почти без перерыва с того момента, как Полуночница вообще привезла нас к маяку.

Я вышел навстречу к мужику, которого рыжая назвала Бахметовым. Из шашлычки крабово-креветочного профиля, которая под пластиковым навесом стояла поодаль, он притащил плед и стаканчик дешевого чая. От пледа так разило табаком, что я сразу же вообразил, как разозлится Полуночница, когда почует, чем пахнет в машине. Интересно, чего она так долго возится у маяка? Как назло, маяк стоял слишком далеко, и его закрывали крупный поросший зеленью пригорок и пятидесятиметровая башня ЛЭП. Меня слегка передернуло, когда я вспомнил, что четыре года назад на спор забрался на самую вершину этой опоры. Бутылка Glenfiddich 18 была хороша, но того не стоила.

От чая несло псиной, и я сунул горячий стаканчик обратно Бахметову:

– Посиди с ней и отключи печку, как согреется немного.

Пятитысячная купюра сотворила чудеса, и у шашлычников неожиданно нашлась бутылка не самого дурного виски, растянутые вязаные носки и шлепанцы, которые один из мужиков стянул со своих ног. Бахметов стоял, как истукан, все с тем же стаканом чая, пока я надевал девушке носки и придерживал бутылку, чтобы она сделала пару глотков.

– Ты тоже из этих? – настороженно спросил мужчина. Его внешность выдавала уроженца солнечного Узбекистана – загар, темные волосы, густые брови, срастающиеся к переносице, и полуулыбка. – Раньше тебя не видел.

– В нашей стране про слишком многие группы людей можно сказать «эти», не считаешь? – видя, что моя шутка не доходит до него, я спросил прямо: – «Из этих» – это из кого?

– Ну… – он огляделся и, хотя вокруг никого не было, а повара шашлычки, высыпавшие на крыльцо, находились так далеко, что при всем своем желании нас бы не услышали, тихо сказал: – стражей Бюро.

– А. Да. Типа новенький.

– Я тоже хотел там работать, – сказал он, вдруг теряя всякую настороженность и расплываясь в улыбке. И тут же помрачнел. – Только человеку на работу к ним попасть нереально. Так что вот, работаю в простой полиции.

Он оказался очень бесхитростным, и я позволил себе забыть, что не слишком-то люблю полицейских.

– Вы кто?

Девушка сунула бутылку мне обратно в руки, закашлялась и зашипела от боли, дотронувшись ладонями до разбитого лица.

– Люмен, я разве просила тебя спаивать пострадавшую? – Полуночница на ходу стягивала резиновые перчатки и пребывала не в духе. У нее на лбу выступила испарина, а глаза уже снова прикрывали «авиаторы».

– Русский народный метод – согреваться шотландским виски, – пожал плечами я и подмигнул спасенной девчонке, у которой из пледа теперь торчала одна лишь растрепанная голова.

Она злобно посмотрела на меня и вскинулась:

– Вы кто? Где я?

Она уверенно высунулась из машины и спрыгнула на асфальт. Ее шатало, но она сделала несколько шагов вперед, прежде чем у нее подкосились ноги. Я подхватил ее у самой земли и помог встать ровно, придерживая за плечи.

– Меня зовут Костя, – мягко сказал я, припоминая все, что мне было известно о работе с людьми в состоянии шока. – Мы в районе Токаревского маяка.

– Маяка? – Эхом повторила она, словно плохо понимая, что это слово вообще значит. Девушка задергалась, пытаясь освободиться, и заплакала.

Полуночница шагнула вперед, чтобы вмешаться, но я жестом остановил ее.

– Все в порядке, – в голос я попытался вложить максимум уверенности. – Ты в безопасности, мы друзья.