Легенды и были Невьянской башни

Но не будем увлекаться — параллели всегда опасны. И все-таки в результате архивных розысков, проведенных автором этого повествования, удалось восстановить некоторые события, скрывающиеся за легендой о тайной плавке серебра на Невьянском заводе. Следует обязательно оговориться, что первым по этому пути пошел С А. Лясик. В последующих главах автор частично использует и его исследования.

Гробница Александра Невского

Около этого экспоната всегда многолюдно. И голос экскурсовода становится здесь по-особому торжественным: «Гордость эрмитажного собрания… Шедевр русского серебряного дела…»

Серебряная гробница Александра Невского действительно уникальна и великолепна. Памятник русской воинской славе. Торжественный. Пышный. Величественный. Саркофаг, или по-древнерусски — рака, большая пятиярусная пирамида, две малых пирамиды с воинскими трофеями. и пара напольных подсвечников… Кажется, никто и никогда не создавал из серебра столь грандиозного произведения искусства.

История этого памятника известна. Сразу после Полтавской победы Петр I основал на берегу Невы Александро-Невский монастырь — на месте, где, как предполагали, князь Александр разгромил шведов. А когда закончилась Северная война, Петр приказал перенести в монастырь мощи великого полководца, объявленного святым…

Спустя четверть века, при дочери Петра императрице Елизавете, останки Александра Невского поместили в серебряную гробницу, чеканные барельефы которой рассказывали о главных событиях жизни и победах полководца. На одной из сторон саркофага, на картуше, отчеканены слова Михаила Ломоносова:

Святой и храбрый Князь здесь телом
                                 почивает,
Но духом от небес на град сей
                                презирает
И на брега, где он противных
                                побеждал
И где невидимо Петру
                        споспешствовал.
Являя Дщерь Его усердие святое,
Сему защитнику воздвигла раку в
                                     честь
От первого сребра, что недро Ей
                                   земное
Открыло, как на трон благоволила
                                    сесть.

А на другом картуше, который держит один из ангелов, читаем такие строки: «Державнейшая Елизавета… сию… украшенную раку из первоприобретенного при ее благословенной державе сребра соорудить благоволила в лето 1750.»

Осматривая гробницу, невольно припоминаешь героические страницы истории Древней Руси, связанные с именем Александра Невского, восхищаешься гробницей, удивляешься искуснейшему мастерству художников, литейщиков, чеканщиков и громадности самой раки — 90 пудов драгоценного металла! — и благородству матового блеска сибирского серебра…

Но поначалу как-то не придаешь значения тому, что само по себе это серебро — тоже памятник русской истории. Не придаешь, хотя и надписи на гробнице, и экскурсовод сообщают о том, что это «первоприобретенное сребро», которое русское «недро земное открыло». Да, это интереснейший памятник истории, несмотря на историческую неточность надписи: гробница создана вовсе не из самого первого русского серебра. Но она создана из серебра, к которому легенды Невьянской башни имеют прямое отношение.

«Высочайший случай» Акинфия Демидова

В один из морозных январских дней 1744 года до Невьянского завода — горной столицы ведомства Акинфия Демидова — добрался с Алтая посыльный, преодолев более двух тысяч верст сибирского бездорожья со скоростью, с какой не ездил ни один самый срочный правительственный курьер. У Демидова с горным Алтаем была своя великолепно налаженная связь. Посыльный передал грозному властелину письмо приказчика Колывано-Воскресенских заводов, в котором тот, кроме разных заводских дел, уведомлял, что после окончания контракта выехал в Петербург саксонский штейгер Филипп Трегер. Но уехал не просто так, а с обидой на хозяина завода. Перед самым отъездом, сообщал приказчик, хмельной штейгер говаривал знакомым, что известит в столице о кое-каких колыванских делах и что извет уже приготовил…

С этим письмом Акинфий Никитич просидел целый день один, никого к себе не допуская. Умный и опытный хищник сразу же почувствовал опасность. Он понял, что если этот проклятый саксонец, по его хозяйскому приказу выпоротый плетьми за промашку в деле, объявится в столице, то ему, Акинфию Демидову, несдобровать: есть грехи, за которые не пощадят даже самого могущественного горнопромышленника России.

И, несмотря на январскую стужу, на свои шестьдесят шесть лет, на недомогание, он приказал немедля готовить свой возок с дворянским гербом, отобрать лучших лошадей да загрузить две подводы подарками.