Легенды и были старого Кронштадта

К примеру, адмирал П. А. Данилов в своих воспоминаниях описывает поведение в 1780-х годах кронштадтской замужней дамы в отсутствие дома ее мужа-моряка и последовавшую за этим дуэль: «А когда я был по должности и пришел домой, нашел, что за моим столом перед зеркалом сидит госпожа Абрицкая и убирает волосы, а на постели сидит ее маленькая дочка… мать ее, как бы, встревожилась, извинилась, что дочь пустила; говорит, что у них угарно, схватила туалет и побежала вон… Она намекнула, что ей бы хотелось, в Петров день в маскарад Петергофский. Подъезжая к Петергофу, по ее просьбе, мы заезжали на придворную яхту, чтобы взять с собой капитана Юхарина, который, по-видимому, был женихом сестры ее, и так поехали в Петергоф… Мы пошли по саду, и вошли в самую темную алею, так, что она, притворно испугавшись, сказала; «Ах, куда вы меня ведете?» Я был застенчив, потерял и сей случай, по крайней мере, даже не мог сказать, что я люблю, сколько ни принуждал себя к этому… И так, прогуляв с ними за полночь, сели на катер и возвратились в Кронштадт… На другой день она позвала меня пить кофе и просила вестового послать к мужу письмо, который пришел на эскадре из похода, и поутру его послала. Но как она показывала не мужу письмо отдать, а лейтенанту Дунаеву, то вестовой догадался… то он мне и отдал ею. Я хотел прочесть, распечатал оное, но нашел белую бумагу, я догадался, что писано оно молоком или лимоном… Подали свечу, я стал коптить и слова вышли — любовное письмо. Мне хотелось ответить, и я написал ответ. Таух (товарищ Давыдова. — В. Ш.) взялся отдать, и мы пошли ко мне, она смотрела в окно, он ей отдал, она взбесилась. У нее был тогда Юхарин, тот вызвал меня на поединок, чтобы через два часа быть за городом у учебной батареи. Мы явились, он уже там был. Вышли, у Тауха переломилась шпага. Я бросил ему свою, но лекарь Леман подошел к Юхарину, толкнул его в лужу, в которую он упал, и все тем кончилось, слава Богу…»

Именно так, бескровно и даже шутовски, заканчивалось большинство флотских дуэлей со второй половины XVIII до середины XIX века.

При этом, однако, драки в Кронштадте не только между офицерами, но даже между адмиралами до середины XVIII века были вполне обычным явлением. Нравы и обычаи, надо понимать, в ту пору среди корабельного офицерства были весьма незатейливыми. Журналы заседаний Адмиралтейств-коллегии в 30—50-х годах XVIII века пестрят такими разбирательствами: «По жалобе мичмана Мусоргского на капитан-лейтенанта Верха, поколотившего его палкой по голове до крови, в чем запирался виновный, определено исследовать…»

Искоренение взаимного мордобойства и поножовщины происходит в основном с воцарением императрицы Екатерины II, которая много занималась улучшением нравов российского офицерства, в том числе и морского. Несмотря на первенство в освоение дуэлей моряков, они до конца не прижились на флоте. В отличие от напыщенных и рафинированных гвардейцев, свои отношения морские офицеры выясняли в большинстве своем гораздо проще, справедливо полагая, что крепкий кулак гораздо надежнее шпаги и пистолета.