Легенды и были старого Кронштадта

Способности подростка, как и его тяга к морю, были замечены. И вскоре, в 1816 году, на одном из военных судов, уходивших из Архангельска в Кронштадт, его отправили учиться, на сей раз в штурманское училище. Его юный Пахтусов окончил спустя четыре года, получив чин унтер-офицера.

Незадолго до окончания курса, будучи на летней практике, попал Петруша в кораблекрушение. Транспорт «Кармин», на котором он следовал из Испании, наскочил на риф у мыса Скаген. Погибли капитан и многие офицеры. Тогда, спасая пассажиров, проявил 18-летний штурманский ученик решительность и должную смекалку.

Год 1820-й. Штурманский помощник унтер-офицерского класса Петр Пахтусов, сдав выпускные экзамены, возвращается попутным транспортом в Архангельск. Впереди у него новое поприще — гидрографическое. И дни, месяцы, годы тяжелого, кропотливого труда. Вот далеко не полный перечень проделанных им работ: топографическая съемка дельты Печоры и берега Ледовитого океана от мыса Канин Нос до острова Вайгач, острова Колгуев и беломорского побережья. Первые системные замеры глубин в Белом море тоже на его счету.

За этим событием последовал обратный путь — из Кронштадта в Архангельск, и на этот раз морем — на военном корабле. В Архангельске новоиспеченный штурман поступил в экспедицию под командованием штурмана 12-го класса Иванова, которая занималась исследованиями восточного побережья Баренцева моря и устья реки Печоры. После этого офицер Пахтусов перешел в другую экспедицию — штурмана Бережных. Его люди исследовали уже западную часть того же побережья.

К тому же времени относится и первое знакомство Пахтусова с практическими знаниями местных поморов, которые вели активный промысел рыбы и зверя на Новой Земле. Ее острова к началу XIX века были еще крайне мало изучены, и сама идея Пахтусова исследовать их побережье совпала по времени с устремлениями русского Морского ведомства обратить внимание на восточное побережье Новой Земли.

В 1829-м Петр Кузьмич предложил свой проект экспедиции. И хотя он был утвержден, по разным причинам экспедиция не состоялась. Одной из причин была нехватка финансовых средств.

Идею удалось осуществить лишь в 1832-м, когда один из самых известных и удачливых архангельских предпринимателей Вильгельм Брандт поддержал исследователей. В Арктику были снаряжены сразу две группы: лейтенанту Кротову поручалась разведка морского пути к устью Енисея, а подпоручику Пахтусову — опись восточного берега Новой земли.

Интересна в связи с этим запись, которую делает Петр Пахтусов в дневнике: «Исполнение, таким образом, давнишнего моего желания привело меня в восторг. Заботы и физические труды, неизбежные в сборах в такую дальнюю дорогу, казались для меня легкими. Я чувствовал себя здоровее и веселее, чем когда-либо…»

Толкового, работящего штурмана отличало начальство. За усердие дали ему чин прапорщический, а затем и подпоручицкий. Для штурманов тех лет это не так уж и мало, казалось, можно и о должности спокойной портовой поду-мать. Тогда-то Пахтусов и взял в руки перо, чтобы изложить столичному начальству свой дерзновенный прожект.

* * *

Весь переход до Новой Земли карбас терзали штормовые ветра, природа будто решила испытать мореходов на выносливость. «Казалось, что каждый находящий на нас вал старался покрыть судно наше седым своим гребнем, — вспоминал впоследствии Пахтусов. — Но бот наш гордо рассекал валы и несся на хребтах их, не страшась ярости бури».

И вот на горизонте Новая Земля: черно-ледяные скалы, ревущий у берега прибой. Лавируя между льдинами, подошли к берегу.

— С почином, друзья! — поднял чарку командир. — Сегодня начинаем!

Вполголоса все десять прокричали «ура». На обед по случаю праздника были подстреленные гагары, которых варили в «братском» котле.

С каждым днем суденышко уходило все дальше и дальше на север. Пахтусов с Крапивиным непрерывно зарисовывали берег, мерили глубины, определяли свое место. Работа тяжелая и кропотливая. На входе в пролив Никольский Шар едва уцелели. Внезапно пришел в движение лед и двинулся всей массой на судно, но Господь сжалился, и торосы остановились буквально в аршине от борта карбаса. А короткое северное лето было уже на исходе. Каждая новая миля давалась с огромным усилием. Команда приуныла, стало меньше шуток и смеха. Пахтусова это беспокоило, и он, как мог, ободрял своих молодцов.

— Ну, ребята! — обращался к ним — Чего носы повесили? Нам ли, поморам, привыкать! А ну давай песню!

Бородатый кряжистый рулевой Акимыч, не выпуская из рук тяжелого румпеля, начинал глухим низким басом:

Уж как по морю, по морю синему,
По синему было морю да по бурному,
Тут плывет Сокол-корабль.

За ним дружно подхватывали остальные: