Легенды и были таежного края

Вопрос о духовной культуре средневекового населения тайги едва ли не самый сложный из тех, что затронуты в этой книге. Слишком велик соблазн свести разговор о духовной культуре к перечислению: фольклор, народные знания, верования и мифология, привычно противопоставив при этом сферу рациональных знаний религиозным верованиям. Но тем самым картина духовных исканий древних людей заведомо упрощается и искажается.

Без особых усилий духовная жизнь расчленяется: с одной стороны, продукты здравого смысла, с другой — результаты многовековых ошибок и заблуждений. Что же питало в течение многих веков эти «заблуждения и ошибки».

Нашему современнику трудно попять, что для людей минувшей эпохи вопросы устройства мира имели не только познавательную ценность. Многое из того, что сегодня нам кажется пережитками и вызывает снисходительное недоумение, в древности служило людям ориентиром в их повседневной жизни и составляло неотъемлемую часть культурного достояния. Любое общество в любую эпоху ставило перед собой одни и те же вопросы. Среди них обязательно была проблема устройства мироздания и места человека в мире.

Ответы на эти вопросы в традиционной культуре есть, но они не «прочитываются» с той легкостью, с которой мы в детстве усваиваем элементы современной космологической схемы. Традиционная культура отражала мир языком символов и метафор, ныне уже почти забытых или переосознанных. Это язык мифологических образов, для дешифровки которого приходится прилагать значительные усилия и которым с завидной легкостью оперировали столетия назад жители западно-сибирской тайги. Всмотримся внимательнее в мифологию и верования этих людей, чтобы ответить на вопрос: во что же отит верили? Как же ОНИ все ЭТО понимали?

Первое, что обращает на себя внимание, — это пристрастный и постоянный интерес жителей тайги к окружавшей их Природе; интерес, который нашел яркое воплощение в мировоззрении, мифологии и обрядности. Эти люди мыслили живым и взаимодействующим весь мир, хотя активное начало было в разной степени присуще разным его представителям. Все явления мира, будь то птицы, звери, деревья, светила или элементы ландшафта, воспринимались как имеющие непосредственное воздействие на человека. Они так или иначе проявляли свое отношение к нему, и отношение это могло быть как благоприятным, так и враждебным. Отсюда — необходимость для людей предпринимать специальные действия, предотвращающие нежелательные и увеличивающие вероятность благоприятных проявлений мира.

В этнографической литературе часто говорится о «божествах» или «духах», которым поклонялись народы Сибири. При ближайшем рассмотрении оказывается, что «духи» и «божества» аборигенов Сибири — это персонифицированные явления природы, и значимость этих «духов» (леса, воды и т. п.) прямо связана с хозяйственными занятиями местного населения. О древности обожествления различных явлений природы свидетельствует тот факт, что многие из «духов» не имеют человеческого обличья. В фольклорных текстах и культовой иконографии они могут иметь облик птицы, рыбы, ящерицы, стрекозы. Даже если они и выступают в фольклоре как люди, в их характеристиках явно просматривается связь с лесом, рекой, то есть с миром природы. Эти персонажи угорского и самодийского пантеонов во многом сродни всевозможным низшим «духам» славянского язычества: лешим, домовым, русалкам, хотя их сибирские «собратья» и более архаичны. Сибирская тайга, как гигантский изолят, продлила на многие века жизнь самым древним творениям человеческой фантазии. Нельзя, однако, считать, что жители тайги довольствовались неким неупорядоченным набором представлений о мире, в котором хаотично смешивались рациональные и фантастические элементы. Думается, что в древности основу их мировоззрения составляла довольно строгая и гибкая система взглядов, непротиворечиво объяснявшая действительность. До нас дошли осколки и фрагменты, по и они достаточно выразительны.

Почему охотники и рыболовы обожествляли леса и реки? Из века в век человеческая жизнь проходила в маятниковом «качании» между лесом и водоемом. Сезон охоты сменялся временем рыбной ловли, а осенью мужчины вновь уходили в тайгу. Оба «рабочих места» таежники знали досконально. Столетия однотипной хозяйственной деятельности позволили людям накопить гигантский объем рациональных знаний об окружающей их природе. Замечено, однако, что в традиционных обществах люди стремятся «подкрепить» рациональные действия и поступки ритуальными, которые, казалось бы, прямо не вытекают из ситуации и необязательны для успешной, скажем, охоты. В чем тут дело?