Легенды и мифы Советского Союза

О мифологичности советской идеологии писали. При этом во многих случаях слово «миф» присутствовало скорее в значении, синонимичном «неправде». Например, демонстрация советского изобилия — миф, на самом деле магазины пустые. Нас же интересует миф в изначальном значении — лежащее в основе миропонимания предание, включающее в себя описание мира путем рассказа о его происхождении. Таинственным и пока, кажется, никем до конца не объясненным образом мифы разных эпох и народов строятся по сходным канонам. Советская идеологическая схема была не только очень ловким демагогическим враньем. На чистом вранье она бы долго не продержалась, и даже вряд ли смогла бы так убедительно утвердиться в умах на много десятилетий и на огромной территории. Марксизм русского извода являлся классическим мифом, выстроенным по всем правилам этого жанра и соответствовавшим архетипу. Придумал все это, конечно, никак не Карл Маркс и даже не Владимир Илиьч. Совершенно несообразно и несколько наивно положение, что «идеологию» изобрело некоторое злокозненное меньшинство народа и навязало ее большинству с целью удержания власти. Мне представляется, что советская мифология родилась в сложном взаимодействии пропаганды и воспринимающей ее аудитории, взаимно друг друга отражавших и живших в мире традиционных коллективных бессознательных представлений (уместно напомнить о преобладании сельского населения и очень низком образовательном уровне в пореволюционные десятилетия). Марксизм был переварен и трансформирован традиционным мышлением так же, как в свое время христианство вновь окрещенными языческими народами. При этом остававшиеся на поверхности словесные формулы о «классовой борьбе», «диктатуре пролетариата», Святой Троице или Воскресении приобретали столь мощную и системообразующую архаичную подкладку, что полностью меняли внутренний смысл. Собственно, как то, так и другое учения (при всей очевидной разнице их масштабов) и утвердились благодаря заложенной в них возможности соответствовать парадигме мифологического мышления. Предложение и спрос на идеи жили, так сказать, по законам ценообразования на свободном рынке, в результате чего и родилась советская картина мира, отрицавшая, кстати, право рынка на существование. И внутри этого мифа (или нося его внутри себя, что в итоге то же самое) находились все, от Политбюро до последнего труженика[2].

Нормальный миф обязан для начала повествовать о сотворении мира: творец из предвечного хаоса создает упорядоченный космос, дальнейшая история — это история борьбы сил порядка и хаоса. Советский акт творения — это конечно же Великая Октябрьская социалистическая революция, открывшая новую эру в истории человечества. До нее были мрак и несчастья, вокруг, за пределами ее воздействия — опять же мрак и страдания трудящихся. Описание буржуазного мира изобилует указаниями на его хаотичность: произвол и беззакония (сами законы несправедливы и следовательно беззаконны), бесправие, неуверенность в будущем, власть чистогана, стихия рынка, неравенство, своекорыстные капиталисты, уничтожающие продукты, тогда как бедняки голодают, трущобы. Напротив, социалистический лагерь подчеркнуто упорядочен. Общество, построенное в соответствии с открытыми Марксом законами, на строго научных основаниях, грандиозная идея плановой экономики, равные возможности для всех, народ сам творит историю, свойственная советскому человеку уверенность в завтрашнем дне, справедливые законы, пафос всевозможного упорядочения на всех уровнях: снос старых кривых переулков и строительство на их месте широких светлых проспектов, покорение природы с целью опять же наведения порядка — пусть реки текут регулярным, а не случайным образом, распределение всего между всеми поровну, вообще маниакальное выравнивание, ГОСТы, стандарты и классификаторы, единые образцы всего на свете… Не будем утруждать читателя, он и сам может продолжить примеры. Сюда же относится и фундаментальное советское требование коллективизма. Коллектив — организованная структура (партия, колхоз, профсоюз), противостоящая хаосу толпы единоличников. В общем, этакий идеал праздничного парада физкультурников, прекрасного именно своей предельной упорядоченностью, и все счастливы принадлежностью, причастностью к построению.