Легенды и сказы лесной стороны

тей вспоминает. «А пусть поплавают, на новых мес-

тах поживут, горем и радостью, удачей и бедой поте-

шатся. Не один раз вспомнят закутку Аксенову, опять

побывают. Святу месту не быть пусту. От озорного*

боярина да басурмана не только что на Узолу, на

саму Унжу спрячешься!»

Согнула старость мать Агапею, хозяйку Зачатьев-

ской обители. Давным-давно в монастырь по доброй

воле пришла да по зову самой княгини основательни-

цы. Боярская дочь, в молодости гулливая да распут-

ная, в зрелых летах сплетница да сводница, а под

старость в святую обитель, к божьему порогу посту-

чалась.

Заскрипели врата рая бабьего и впустили греш-

ную с даром богатым. С дорогим-то вкладом и в

монастыре не всухомятку живут: и тешатся, и винцо

заморское пьют.

В миру сама гуляка да распутница, а в старости

черница и ханжа, злыдня на все красивое и доброе,,

что в людях есть, мать Агапея молодых послушниц

да черниц заживо загрызала, на вольный свет взгля-

нуть, ветерком свежим дохнуть им не давала. Вот

Олена воеводина, птаха вольная да смелая, попала

послушницей в ее клетку душную. И с первых же

дней возненавидела Олену карга Агапеюшка, готова

была ее слопать глазами зелеными, придушить зуб-

ками желтыми, съесть, как кошка старая касатку-

ласточку.

Ходит, бродит по двору старая Агапеюшка, стучит

посохом, а посошок повыше ее головы. «Долгим-то ба-

тогом подале достану, покрепче, побольнее ударю!»

И боятся ее посоха черницы и послушницы пуще кну-

та и плетки шелковой. Так с посошком она и в цер-

ковушку бредет. Одной рукой крест на цепи золотой

ко груди прижимает, другой на посох опирается. А

посох выше ее головы, а глаза злые да зеленые.

Бродит игуменья по двору монастырскому, подож-

ком стучит, по сторонам глядит. И чудится ей, что

не высоки стены вокруг обители, не крепки ворота да

запоры, широки оконца в кельи, ненадежны решетки

железные, легки ставни оконные. А обитель ее к Вол-

ге крайняя, к лихим заволжским людям ближняя. Не

хитро вольным людям через стену перевалить и всех

монашек как кур передавить да и забрать сокрови-

ща, что годами накоплены.

Не одиново распоряжалась Агапеюшка корен-

ного кузнеца-умельца из Кувыльного оврага позвать.

Но кузнецы, как сговорясь, одно в ответ: «Повреме-

нила бы, мать игуменья. Не вернулся еще из отлучки

главный умелец по решеткам, замкам да запорам. Вот

как объявится, и устроит все. А со стороны, кого по-

пало, не нанимала бы. Чай, помнишь, как один мо-

лодец по городу ходил и запоры со звоном дуракам

подлаживал!»

Ну вот ждала так мать Агапея и дождалась нако-

нец. Постучался в ворота дубовые кузнец-молодец,

рожа, как у цыгана, немытая да прокопченная, одеж-

ка в дырах, окалиной в кузнице прожженная, только

и видно из-под копоти, что глазами смел да волосом

русоват. А так по всему — из пекла от чертей выр-

вался.

Впустили молодца, и сама Агапеюшка его встре-

тила. А кузнец под ее крестное знамение поклонился

и таково первое слово молвил:

— Ох, матушка игуменья! Сквозь годы старые кра-

са твоя бывалая на свет божий пробивается! Чай, все

княжичи за молодой-то вперегонки бегали да свата-

лись!

Любо старой карге, что такой молодец разглядел-

таки красу ее бывалую. Разомлела сердцем, раздоб-

рилась, поманило похвалиться молодостью:

— Семеро княжичей на одном году один за дру-

гим ко свет батюшке сватов засылали. Да четверо бо-

ярских сынков сватались. Только охотнее было с ми-

лым за море плыть, чем с немилым да постылым в

тереме жить! Ну а ты-то, статен молодец, кто таков,

чем живешь, давно ли железо куешь?

И глазки свои зеленые пытливые на кузнеца уста-

вила, словно до сердца и ума доставала.

— Сызмала по кузницам, матушка. У самых сме-

калистых обучался, а свою кузню завести — судьба

не потешила. Вышло так, что землица у боярина*

баба у басурмана, а я гол сокол. Один живу, хозяе-

вам кузнецам служу. А о деле не сомневайтесь: устро-

им все по-божески да как хозяйкой будет указано!

И тут же, при глазах игуменьи, из мешка ручные

мехи достал, наковаленку, молотки, зубильца да бро-

дочки разные. В горушке-холмике горнецо из дюжи-

ны кирпичей сложил и за работу принялся.

Первым делом указала Агапеюшка на оконце од-

ной кельи решетку заново укрепить. Кует кузнец, мо-

лотком стучит, железо калит, зубилом рубит, сталь-

ным бродком дырки пробивает, горячими заклепка-

ми скрепляет. И непонятные мудреные штуковины

подгоняет. А игуменья около сучится, не отходит, на

окно кельи искоса поглядывает, как псина стороже-

вая. Вот приставил кузнец к окну келейному лесен-

ку и начал новую решетку к дубовым косякам при-

лаживать. Прилаживает, молоточком реденько посту-

кивает и странную песенку поет:

Левый — влево, правый — вправо,

И злодейка вниз пойдет!

А закрыть наоборот:

Левый — вправо, правый — влево,

Вверх злодейку потянуть

И под песенку замкнуть!

Слушает Олена, как кузнец у окна ее кельи сту-

чит и песенку себе под нос гнусит. Слушает, а к окну

подойти не смеет, гнева злыдни игуменьи опасается.

Черный кузнец, прокопченный, и одежонка прожжен-